Чистая речка - стр. 26
– А папа?
– Папа… – Маша нервно пожала плечами. – Папа решил несколько лет назад, что он молодой и бодрый, и женился снова.
– Не любишь его?
– Да нет, почему? Просто… Хотя, наверно, да – не люблю.
– У меня тоже есть папа, – успокоила я ее. – И я его тоже не люблю. Но все равно лучше знать, что он где-то есть. У нас у некоторых детей вообще никого на свете нет, ни одного человека. Это совсем страшно. Хотя от моего толку никакого нет, он приезжает раз в два года. И рассказывает, как ему плохо живется.
– А он богатый?
– Нет, что ты! – засмеялась я.
– А мой далеко не бедный, но любит прибедняться. То у него машину чуть не украли, то дом чуть не сгорел, денег маме совсем не дает, у него долги, кредиты, все время новое дело какое-то, на него нужно много денег…
– Маш, твоей маме не понравилось, что я из детского дома? Надо ей сказать, что я не курю, не пью. Она наверняка боится, что я плохо на тебя повлияю.
– Ты так взросло рассуждаешь… – Маша смотрела на меня с любопытством.
А я довольно странно себя чувствовала. Ведь я так всегда хотела попасть «в дом». Поесть за нормальным столом вкусную домашнюю еду, не наши подгорелые макароны с тефтелями, которые пахнут чем угодно, только не мясом. Побыть в домашней обстановке. А сейчас мне было некомфортно. Может быть, потому что и Маша была не у себя дома, а у своей бабушки? Все вокруг было старое, несло какую-то память, а мы сидели как будто случайно здесь, среди чужих вещей. Маша привела меня в гости, но как будто не к себе.
– Какой у тебя дом в Москве, расскажи мне, – попросила я. – Я ведь тоже раньше жила в Москве, точнее, на окраине. Моя бабушка в самом центре Москвы жила, в трехэтажном доме, но потом ее дом отдали какому-то банку, а бабушка переехала на окраину, очень ругалась, ей там все не нравилось.
Маша не успела ничего ответить, вернулась ее мама, села с нами за стол.
– Ну что, все съели? Чай будем? Расскажи мне о себе, Руся.
Я начала рассказывать, и меня не оставляло странное чувство, что со мной это же когда-то было – я так же сидела за круглым столом в старой деревенской комнате, заставленной вещами, рассказывала, что у меня умерла мама, что папа живет своей жизнью, что он продал мою квартиру, что в детском доме я чувствую себя часто не в своей тарелке, хотя и живу там почти пять лет.
– Так что, дорогая моя, – неожиданно подытожила мой рассказ Машина мама, – вот как у детей бывает!
Я не сразу поняла, что она обращалась не ко мне.
– Чем мы тебе можем помочь? Хочешь, вещи какие-то Машкины возьми? У вас один размер, кажется.
– Да нет, что вы! Не надо мне помогать. Вещей у нас полно, нам все время присылают, собирают в Москве в школах и в церкви. Если что-то порвалось или вырос из чего-то, идешь к завхозу, говоришь: мне штаны новые нужны или свитер. И выбираешь, что хочешь. У нас очень большой склад. Бывает, что пятьдесят шапок привезут и ни одного зимнего пальто. Но у меня все есть. И шапки, и пальто. Все хорошее. Одежда мне не нужна. Вот если только книги почитать дадите.
– Книги? – Машина мама удивленно посмотрела на меня. – Молодец какая. А какие книги ты хочешь почитать? Детективы?
– Почему? Нет. Сейчас… – Я поискала в телефоне список книг, который я давно уже писала себе. – Вот… – я протянула ей телефон.
Машина мама пробежала глазами список.