Чинди - стр. 27
– Вполне сносный, – ответила Хатч.
Небо покрылось тучами, ветер принес капли дождя. Пастор смотрел на нее все теми же большими голубыми глазами.
– Как насчет сэндвича, прежде чем мы завершим вечер? Хоть какая-то настоящая еда.
Они взяли такси и поехали вдоль Потомака к Хрустальной башне. «Дороговато, – подумала Хатч, – но если Броули хочет порисоваться, я готова поучаствовать в этом».
Они опустились на плоскую крышу и, миновав один этаж, оказались в ресторане «Макси», где устроились в кабине с видом на Мемориал Линкольна и Музей Белого дома, сверкавший за защитными сооружениями. Конститъюшн Айленд казался скоплением светляков, сбившихся в рой среди разошедшегося дождя. Зато здесь весело потрескивал камин, и из акустических систем медленно лилась негромкая музыка. Хатч выскользнула из накидки.
– Как ты думаешь, – произнес Пастор, – стоит туда лететь?
При меняющемся освещении он выглядел великолепно.
Она улыбнулась.
– А почему ты спрашиваешь меня? Это надо понимать так, что ты уже подписался?
– И ничто не мешает мне заключать дополнительные сторонние контракты.
– Итак, ты собираешься принять это предложение.
– Пожалуй, да. Тут пахнет приличными деньгами.
Появился робот, зажег свечи, принял их заказы: сыр и копченая грудинка для Хатч, тушеная говядина для Пастора. И два охлажденных пива.
– У тебя есть опыт общения с этими людьми? Из этого Общества – как их там?
– Контактеров. С двумя из них я знаком. Нормальные ребята. По крайней мере, пока не встретились с инопланетянами.
Появилось пиво. Они чокнулись.
– За прелестнейшую из присутствующих здесь дам, – сказал Броули, притворяясь, что пристально смотрит вокруг и тем подтверждает свое заявление. – Да, сомнений нет.
– Ты просто подлизываешься, Пастор. – Хатч запила свои слова пивом. А затем продолжила: – Как знать? Может быть, там тебя ждут золотые россыпи.
Он поглядывал на нее через край бокала.
– И что же это будет за золото?
– Соседи. Наконец-то. После стольких лет, после множества мертвых планет и всяческих дополнительных подсказок мы все-таки их нашли. Пастор Броули нашел. И – оп-ля – мы вдруг получаем, как это ни удивительно, столь необходимых нам собеседников.
– Тогда выпьем за соседей, – предложил он.
Вскоре принесли еду. Пока робот обслуживал их, Хатч огляделась по сторонам, скользнув взглядом по нескольким дюжинам пар, сидевших в зале, и решила, что Пастор прав: она здесь самая привлекательная женщина.
Он попробовал жаркое, одобрил и поинтересовался, как ее бутерброд.
– Просто восхитительный, – сказала она.
Почти такой же восхитительный, как и собеседник.
Приглушенная музыка стихла, и появились самые настоящие эстрадные исполнители. Они были облачены в развевающиеся восточные одежды и «вооружены» многочисленными струнными инструментами и рожками. Их дирижер, долговязый, обольстительный, черноглазый, приятной наружности, дал знак, и грянула первая песня:
– Опять экспресс, – заметила Хатч.
Пастор нахмурился.
– Что это за парни?
Удивляться было нечему. Хатч подозревала, что даже если бы Пастор знал, кто это такие, то все равно продемонстрировал бы неосведомленность. Пастор не рискнул бы показаться ей человеком, проявляющим интерес к поп-культуре. Посему она сделала терпеливое лицо.