Четыре жизни Хелен Ламберт - стр. 28
– Тициановый[13]. В честь художника, – сказала я.
Он кивнул.
– У тебя были длинные волосы, и чаще всего ты их подвязывала, как будто длина тебя раздражала. Ты много работала: на самой заре уходила в поле, чтобы покормить кур. Ты была очень красивой, но деревенская жизнь в те времена была слишком тяжелой. И… – его голос замер.
Мне казалось, что вот-вот раздастся звонок в мою дверь и на пороге покажутся офицеры. Они объяснят, что пришли за Люком Варнером, чтобы вернуть его в психиатрическое учреждение, после чего извинятся за доставленные им неудобства. Откуда этому мужчине известно о моих снах? Как такое вообще возможно?
– Художнику Огюсту Маршану и его жене принадлежало поместье, граничащее с фермой твоей семьи. Они приезжали туда летом, чтобы сбежать из Парижа.
Хотя Роджер тысячи раз произносил имя художника, из уст Люка оно звучало так, что по спине пробежал холодок. Как Люк Варнер мог настолько ярко описать мой сон? И почему именно Огюст Маршан? Одержимость Роджера этим художником разрушила наш брак, а теперь даже во сне я не могла от него сбежать. Роджер убил бы за возможность увидеть столь подробные сны о своем кумире.
– Если ты присмотришься, то обнаружишь себя на картинах, которые Маршан рисовал на протяжении многих лет. Просто взгляни на полотна в «Ганновере» или сходи в музей д’Орсе. Ты была его музой.
– «Босоногая девочка»?
– Одна из моих любимых, – сказал Люк. – Я рад, что картина теперь с тобой. Она всегда должна оставаться рядом. Подумай об этом. Ты наверняка прикасалась к ней тысячи раз.
– То, что ты описываешь, – наконец признала я, – я видела все это во сне. Как это возможно? Как это происходит?
– Я объяснял тебе в галерее. – Он пожал плечами. – Ты необыкновенная, Хелен, и с тобой происходят необъяснимые вещи. Должен тебя предупредить, что история не закончилась. Она будет вспоминаться частями. Да, все это кажется странным, непонятным, но… твои прошлые жизни… они хотят вырваться на свободу. И, боюсь, ты ничего не сможешь с этим поделать, Рыжик.
– Мне снился Маршан.
– Кто-нибудь еще? – голос Варнера звучал немного обиженно, будто гость ожидал услышать большее.
– Нет, только Маршан.
– Только он?
– Это не соревнование, Люк. До тебя я еще не добралась, если ты на это намекаешь. Мои сны разворачиваются в последовательности, о которой ты говорил. Значит, мы скоро увидимся, так?
Я чуть не поперхнулась собственными словами. Я не могла поверить, что втянулась в эту историю. Это все вино.
– Отношения Джульетты с Маршаном вот-вот изменятся, запустив определенный процесс. Что касается меня, то я появлюсь позже. – Он снова выглянул в окно.
– Дай-ка угадаю… – Я сделала небольшой глоток вина, вспомнив сцену, завершившую мой сон. – «Босоногая девочка» зашла слишком далеко. Последнее, что я увидела, прежде чем проснуться, – любовь Маршана и Джульетты… прямо на кушетке.
Хотя я шутила, Варнер выглядел серьезным.
– Она дорого за это заплатила. – Мужчина, казалось, рассматривал серый ковер. Он погрузился в свои мысли, как будто взвешивал, чем стоило со мной делиться, а чем – нет. – Я бы сказал, что платишь ты до сих пор.
– Джульетта, похоже, знала об этом. У нее на лице все написано, если на картину взглянуть. Утрата невинности. В те времена ступенька считалась символом потери невинности, символом падшей женщины.