Четыре угла - стр. 37

Обняв Алексея за шею, мальчик крохотными ручками водил по спине мужчины, словно успокаивать требовалась не его самого, а отца.

Воронцов бросил в девушку предупреждающий взгляд и промолчал. Но не потому, что ему нечего было ответить и он схавал претензию. Сказать ему было что и много. Только не при ребенке, в этом она была права.

— Гоша, иди к маме, — вытянула руки девушка, приглашая ребёнка в них.

Мальчик теснее прижался к отцу. Напряг слабые ручонки, карябая шею.

— Иди домой, — Алексей поднялся вместе с сыном на руках. Посадил мальчонку на сгиб локтя, придерживая за плечико. — Я сам с ним съезжу, — двинулся к машине. — Приеду, поговорим, — бросил через плечо.

Ее шаги торопливо семенили за ними следом.

— Что значит сам? Ты обнаглел? Воронцов, стой! Ты не знаешь, что говорить врачу, — верещала блондинка, еле поспевая.

Алексей открыл заднюю дверь внедорожника и одной рукой подхватил детское кресло. Мальчик внимательно следил за движениями отца, нахмурив светлые, как топленое молоко, брови. Воткнув кресло между коленями, Леша открыл переднюю дверь и опустил детское сиденье на пассажирское место.

— Что ты делаешь? — запищала где-то за спиной девушка. — Ты повезешь Гошу на переднем кресле? — голос приобрёл визгливые высокие ноты. — Ты спятил?

Мальчик обернулся на голос матери и порицательно посмотрел, словно критика действий его отца не имела правовой основы.

— Это же не безопасно! — привела основательный довод и всплеснула руками.

— Не опасней, чем находиться рядом с тобой, — не оборачиваясь, отчеканил Воронцов и усадил ребенка в кресло. Подмигнул мальчишке и взялся за ремни. — Че, приятель, покатаемся как взрослые мужики, ммм?

Мальчик молчал. На лице сведённые вместе бровки ни о чем не говорили, но болтающиеся в воздухе ножки, убедительно подсказали, что предстоящая перспектива мальчишку устраивает.

— Да что ты себе позволяешь? Я его мать! Ты считаешь, что я могу причинить вред своему ребенку? — ультразвуком запричитала девушка.

— Ты уже это сделала, — флегматично отрапортовал Алексей и закрыл пассажирскую дверь, отрезая малого от вопящей матери.

Обошел капот, намереваясь сесть в машину.

— Ты свинья, Воронцов! — блондинка дернула на себя заднюю дверь и запрыгнула в салон. — Я поеду с сыном к врачу, — воинственно сложила руки на груди, намекая, что ее позиция бесповоротна и основательна.

— Из машины вышла, — опустив руки на руль, Алексей смотрел в зеркало заднего вида, поймав в нем изумленный взгляд девушки. — Повторяю: я съезжу с ним сам.

— Да что же ты упертый баран такой! — заорала блондинка, вновь пугая ребенка: бровки съехали на нос, подбородок задрожал, а вокруг губ проявилась синюшность.

Воронцов сощурился. Подобное у Гоши он ни раз замечал. Че за хрень?

— Перестань орать, — сдержанно пресек девушку.

Алексей смотрел на сына. Маленькие ручки вцепились в ремни безопасности.

Точно в них он искал ту самую безопасность.

— Ты не знаешь, что говорить врачу, у тебя нет анализов, ты… — не слыша никого вокруг себя, перечисляла блондинка.

— Где его анализы? — обернулся.

— Они в электронном виде. У меня на почте.

— Сбрось мне.

— Я не буду этого делать. Я поеду с вами, — безапелляционно отвернулась к окну.

В голове Воронцова вертелись тысячи междометий и миллионы ругательств, которые умоляли рвануть из его рта. Если бы не ребёнок… если бы…