Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики - стр. 5

Борзых был идеальным танкистом – невысокий, худенький, он выскальзывал из люка мгновенно, как рыбка из лунки. Немного бестолковый (по младости лет), легкомысленный, разбросанный, Иван очень серьезно относился к своим комсомольским обязанностям. Для него это было святое.

«Буржуй, под стол! Идет комсомол!»

Малость боязливый, Ваня мог и рогом упереться, а уж когда немцы выведут его из себя, то все – страх побоку! Мог и на «Тигр» накинуться, броню голыми руками рвать и пушку в крендель сворачивать…

– Эт-хорошо… – протянул Геша. – Кто там еще, товарищ старший сержант?

– Капитан Лехман готов к атаке! – бодро доложил Борзых.

– Еще лучше. Передай Заскалько: приказываю развернуть танки в линию, выйти из рощи, приблизиться на прямой выстрел и ударить по противнику всеми огневыми средствами.

– Есть! – ответил Борзых.

Танки Лени Лехмана выдвинулись слева от дороги и открыли огонь. Немецкая колонна в один момент смешала свои порядки, но вот уже и артиллеристы кое-где изготовились, и танки выдвинулись.

– Майору Полянскому ввести свои танки в бой!

Могучие «ИСы» атаковали немцев с правого фланга, и те были вынуждены перебросить часть огневых средств на это направление.

Мало-помалу пыль, поднятая бронемашинами и взрывами, поднялась рыжим облаком.

А тут и рота Володьки Каландадзе, наступавшая с батальоном Полянского, появилась в тылу противника – танкисты 1-й гвардейской зажали фрицев с трех сторон.

«Пора!» – решил Репнин.

– В атаку!

По сигналу командира, выкатились танки главной группы, наступая вдоль околицы села. Пока «ИСы» долбали немецкие укрепления, «сороктройки» шли огородами.

В перископ было видно, как метались «зольдатики», как пушкари пытались вести обстрел, но трусили – и бросали орудия, бежали за хаты, за сараи.

И орали: «Шварцен тойфель! Шварцен тойфель!»

В переводе с немецкого – «черные дьяволы». Так немцы называли русских танкистов – многие действительно щеголяли в черных комбинезонах, а те, кто гулял в синих, быстренько «перекрашивались», обтираясь в кругу горюче-смазочных материалов. Но Репнин так и не понял, что немцы имели в виду – только ли цвет комбезов? Может, просто страшно было зольдатикам?

Вдруг 102-й, проезжая огородом, провалился в яму, прикрытую бревнами. Ловушка?

– Что за…

Из ямы порскнули в стороны поп в длинной рясе и тетки в длинных юбках – они бежали, махая руками, как крыльями. Прятались?

– Держитесь за пуговицу! – крикнул мехвод.

– При чем тут…

– Попа встретить – к неприятностям! – объяснил примету башнер Федотов.

– Ага! Щаз-з! Немцев мы уже сделали. Нам-то какие неприятности?

Танковые роты проутюжили фрицев, раздолбали и дома – доты, и колонну. Из-за сараев и овинов немцы постреливали из автоматов, но недолго – «ИСы» и «КВ» накрыли окопы, наспех отрытые вдоль околицы. Огнем и гусеницами уничтожили десятки орудий. Расстреляли тягачи и грузовики.

Бойцы бросали в окна гранаты, мочили вражью силу изо всех стволов.

– Шварцен тойфель! – голосили немцы, убегая в беспорядке. – Шварцен тойфель!

Гитлеровцы суетились, беспорядочно стреляя, многие выскакивали из блиндажей, как полоумные, попадая на линию огня.

Какой-то час спустя танки ликвидировали последние очаги сопротивления и вышли в район сбора – к железной дороге.

– Видишь? – крикнул Федотов мехводу. – А ты в приметы веришь! Перешел поп дорогу, а нам все равно везуха!