Четыре месяца темноты - стр. 5
Возможно, общее горе сблизит их так, как в те времена, когда они подростками отдыхали каждое лето на юге и могли проговорить всю ночь о своих мечтах и планах, о девушках, в которых были влюблены, и о странах, которые обязательно увидят.
Ему казалось, что он сильно соскучился по Филиппу, пока брат не заговорил с ним:
– Снова на своих двоих? Я думал, ты встретишь меня, как взрослый мужчина.
Филипп прекрасно помнил случай, после которого Кирилл больше не желал садиться за руль. Но это не помешало ему ударить в самое больное место.
Младший Озеров, подавив в себе раздражение, размашисто поклонился:
– Приветствую тебя, пример для подражания! Надеюсь, ты сам управлял самолетом, когда летел сюда?
Обмениваясь сомнительными любезностями, они вместе приехали на семейный ужин. Кирилл обнаружил, что за годы разлуки пропасть между ними стала еще шире.
Новость о том, что Филипп остается в Городе Дождей, не могла не радовать мать, которая строила с отцом этот загородный дом только затем, чтобы собирать семью вместе.
И теперь помимо сестры с мужем и двоих детей, самого Озерова и матери в доме поселится старший брат, который имел обыкновение превращать свободные комнаты в свои рабочие кабинеты.
Мать Озерова, Мария Петровна, всю жизнь проработала врачом-акушером.
Это была очень прибыльная профессия, в основном благодаря ее многочисленным подругам, которые рожали сами, отправляли рожать своих родных, дочерей и знакомых, рекомендуя друг другу надежного доктора. В новый дом и образование детей таким образом были вложены не только усилия отца. Это был результат совместного труда, которым гордились родители Кирилла.
Мария Петровна любила повторять, что они достигли всего честным трудом. В последние годы она повторяла это даже слишком часто, как будто боялась, что у кого-то могут появиться сомнения.
Новая роль домохозяйки была ей непривычна. Около года назад мать ушла на покой, хотя периодически брала «подработку» и появлялась в роддоме, когда требовалась ее консультация.
Потом не стало отца. Мать с головой ушла в заботу о внуках и хозяйские дела. Многочисленные подруги почти не вспоминали о ней. Гости в доме Озеровых стали редкостью.
В большом доме родителей даже Кириллу было немного не по себе. Наверное, все было бы логично, если бы для всех в жизни действовала схема: честный труд – достойный отдых. Но у него было слишком много знакомых, в том числе из поколения родителей, которые, отдав работе всю свою жизнь, оказывались у разбитого корыта.
Мать и сестра были ласковы и много говорили со старшим братом – все потому что давно его не видели.
Филипп восседал в центре стола в недавно придуманной им роли кормильца семьи. По нему было видно, что все, о чем он думает, – это его новое назначение.
Озеров больше не вступал с ним в разговор. Меньше всего в этом шуме ему хотелось споров и конфликтов. Да и остальные в последнее время легко раздражались на Кирилла. Как будто догадывались, что он скрывает от них, что недавно ушел с работы. Пришло время обо всем рассказать, только не здесь, за столом. Лучше сначала поговорить наедине с сестрой, а уж потом с мамой…
Но его планы в мгновение рухнули.
Старший брат вытер толстые губы салфеткой, положил на пустую тарелку крест-накрест вилку и нож и произнес, окинув окружающих сытым взглядом: