Четвертый - стр. 5

Пока разбирался с тем, как тут что включается, мой сосед зашуршал картой, нашедшейся неведомо где. Немецкая, но надписи латиницей более-менее понятны. Главное же то, что он уже и с нашим местом определился. Дорога с насыпью ведёт к железнодорожной станции, а просёлок – в деревню. Направление для себя я сразу определил – если проехать пару километров по шоссе налево, то будет ещё одна дорога направо, ведущая в лесной массив, где не видно ни одного населённого пункта.

Завёл мотор, немного поиграл рычагом переключения передач и педалями сцепления и газа, а потом плавненько тронулся, сразу свернув к отсыпанной дороге. На ней по-прежнему не наблюдалось никакого движения, полотно было ровным и очень пыльным, отчего сзади поднялось густое облако. До нужного места мы докатили за считанные минуты, и тут из кузова справа высунулся наш раненый:

– Мотоциклы сзади. На дороге появились примерно в километре, но сейчас их не видно за шлейфом.

Переехав по следам тележных колёс через неглубокий кювет, заехали в просвет между низкорослыми деревцами.

Я немного прибавил скорости – после зарослей, исхлеставших ветвями тент, перед нами открылся широкий луг, покрытый густой высокой травой. Эх, если бы такая росла там, где мы были утром! Ползи в любую сторону – с десятка шагов ничего не разглядеть. Колеи под колёсами скорее угадываются, чем видны, машина идёт плавно – здесь ровно и не разбито. И впереди кромка леса с просветом там, куда ведёт дорога. Хороший прямой участок заканчивается, когда из кузова снова докладывают:

– Мотоциклисты выскочили и гонят за нами. С колясками и с пулемётами. Двое.

Едва оказавшись за деревьями, принимаю вправо, останавливаюсь и глушу мотор. Мы с худым выбираемся со своих мест и начинаем искать позиции для стрельбы. Ольга и раненый уже выставили стволы винтовок через задний борт грузовичка – готовятся к встрече немцев.

– Я первая стреляю, – громким голосом сообщает девушка. – Снимаю пулемётчика с дальнего мотоцикла, а Фимка – водителя. От нас видно дальше, а вы ложитесь, – это уже нам. – Миша! Левее, а то тебе помешает бугор.

Устраиваю цевьё винтовки на толстое корневище и вслушиваюсь в приближающееся тарахтение. А вот и фашисты – их тут видно далеко. Беру на мушку водителя переднего экипажа, успокаиваю дыхание и слышу сухой треск выстрела. Давлю на спуск – попал. Да и как тут не попасть, если до цели оставалось метров тридцать. Один мотоцикл перевернулся и крутит задравшимся кверху колесом, продолжая работать двигателем. Второй кружит – упавший мотоциклист удерживает руль в положении, отклонённом в сторону коляски.

Мишка (теперь я всех нас четверых знаю по именам) бежит, впрыгивает на заднее седло, сбрасывает убитого и глушит двигатель. Я же просто выключаю зажигание перевернувшегося мотоцикла. Сухой треск выстрела – кто-то из ребят, что остались в кузове, кого-то добил.

Вдвоём с товарищем возвращаем трёхколёсную машину в нормальное положение, грузим убитых, запускаем моторы и увозим в лес – подкараулили мы их ещё на открытом месте. Фимка уже идёт к нам с двумя лопатами:

– Салют, могильщики, – и лучится своей доброжелательной улыбкой.

– Люблю такую работу, – плюю на ладони и загоняю лопату в грунт. – Готов без выходных с утра до вечера хоронить немчуру, – киваю товарищу. Мишка хмурится, но копает с энтузиазмом, а Ольга с отвращением на лице помогает сдирать с трупов обмундирование. Буквально через минуту Мишку выворачивает приступ рвоты. К нему присоединяется Фимка, и тут же скручивает меня. Девушка всем видом показывает, как глубоко и искренне нам сочувствует.