Четвёртый брак чёрной вдовы - стр. 6

- Как можно быть такой болтливой, донья? – раздался вдруг низкий раскатистый голос, и женщины одновременно оглянулись на дверь.

На пороге стоял дон Хоэль, в одних подштанниках, и почесывал грудь тыльной стороной перевязанной ладони.

По приезду в Каса-Пелиродхо дона Хоэля отмыли, побрили и вычесали, и теперь он благоухал мятным мылом и выглядел даже по-человечески.

Впрочем, нет. Тут Катарина погрешила против истины. Дон Хоэль Доминго, прозванный Драконом, выглядел сейчас… невероятно. Даже в бинтах и полуголый (а, возможно, и именно потому, что полуголый), он походил на древнего бога Нуберу, который, если верить преданиям, являлся смертным женщинам в облике человека и соблазнял их.

Усталость словно сняло рукой, и Катарина почувствовала себя необыкновенно свежо, словно только что южный морской бриз дохнул в лицо. Неужели, это дон Дракон своим непристойным видом так ее оживил?.. Да, наверное, когда смотришь на сильного и красивого человека, то и сам приободряешься. А он был красив – дикарской, дерзкой красотой.

Но не только физическая красота и сила, еще и внутренняя сила исходили от этого человека. Лусия оставила нравоучения и уставилась на него, позабыв о приличии. Катарина прекрасно ее понимала – ее саму бросило в жар, и она поспешила принять самый холодный, самый безразличный вид, чтобы скрыть волнение.

- Вы зачем встали? – спросила она строго. – Вам назначили лежать и только лежать. Как вы можете быть таким небрежным к собственному здоровью? И служанка… я ведь приставила к вам служанку, надо было попросить ее, а не вставать…

- Отхожее место мне ваша служанка не притащит, - ответил Хоэль грубо, проходя в комнату и с неодобрением оглядываясь. – Но я ошибся дверью, кажись.

Комната использовалась Катариной, как маленькая гостиная, где принимались только самые близкие и дорогие люди, поэтому и обставлена она была просто, без помпезности, столь излюбленной в Тьерге. Мебель светлого дерева, два круглых столика, клавесин, полка с альбомами и музыкальная шкатулка, которую привез еще первый муж Катарины, когда путешествовал далеко на север. Напольные вазы были полны свежих цветов, а пол застилал прекрасный мавританский ковер с изображением стилизованных верблюдов на фоне песчаных барханов.

В изысканной комнате дон Хоэль смотрелся, как этот самый верблюд с ковра, вздумай он вломиться сюда.

- Нужная вам дверь – в конце коридора, - заявила Лусия, обретая дар речи и указывая веером в том направлении, в каком дону Хоэлю полагалось убраться.

Он посмотрел на нее исподлобья, но с места не сдвинулся и обратился к Катарине:

- Что-то я передумал, потерплю пока. Вот увидел вас, донья, и решил спросить кой-чего…

- Вы бы шли в уборную, добрый дон, - заявила Лусия, постучав его веером по плечу.

- Вы бы заткнулись, добрая донья, - последовало в ответ.

Дамы ахнули, подбородок Лусии мелко задрожал:

- Вы что себе позволяете, - она хотела снова постучать его веером по плечу, но Хоэль остановил ее одним взглядом. – Ведете себя возмутительно, я…

- Донья, вы бы ушуршали куда-нибудь? - сказал Хоэль пресекая препирательства. – Мне надо поговорить с женой без лишних ушей, а вы мешаете.

Лусия задохнулась от возмущения и обернулась к Катарине, ища поддержки, но та смотрела в пол.

- Хорошо, - произнесла компаньонка дрожащим голосом, и было похоже, что она вот-вот разразится слезами. – Я удаляюсь, с вашего позволения!