Четвёртый брак чёрной вдовы - стр. 26

- Все?

- Абсолютно.

- Вы уверены?

- Никаких сомнений.

- Зачем вы солгали офицеришке? - спросил он, резко меняя тему. – Могли бы сказать правду, да и платить за меня штрафы вы не обязаны.

Катарина ответила не сразу, коснувшись ветки, которую он теребил за пару минут до этого.

- Так почему? – настаивал Хоэль.

- Какой вы назойливый, - покачала головой Катарина. – Неужели думаете, что я спасла вас только для того, чтобы на следующий день вернуть в судебные застенки?

Он задумался, хмурясь и кусая нижнюю губу. Катарина посмотрела на него и отвернулась, ощущая слабость и негу во всем теле. Наверное, жара была тому причиной.

Из дома, через черный ход, вышел Эбрурио и объявил о приезде виконта де Лара, заметив хозяйку на пороге беседки.

- Оставлю вас, - сказала Катарина Хоэлю, прижимая юбки, чтобы проскользнуть мимо него.

- Де Лара? – тут же спросил муж. – Это которому споили последний ром?

- Вас это не касается, - ответила Катарина, сопроводив свои слова вежливым кивком.

Она шла к дому, чувствуя, что муж смотрит ей вслед. Почему ее так взволновала его близость? Разве она не решила, что он – невоспитанный мужлан? Пусть он и заступился за нее – это похвально, но не более. Но сердце билось сильнее, стоило вспомнить его руку на своей талии, и взгляд, скользнувший по ее губам…

Катарина спрятала пылающее лицо в ладонях. Неужели, она опять попадет в эту ловушку? Помнить столько лет один-единственный поцелуй – разве это не безумие? Но мало помнить, она ведь еще и мечтает… Мечтает о новом поцелуе? Нет, немыслимо!

В гостиную Катарина вошла разрумянившаяся, глаза ее блестели и посетитель – молодой человек весьма приятной наружности – не мог этого не заметить.

- Вижу, вы в добром здравии и настроении, донна, - приветствовал он Катарину, кланяясь изящно и привычно. – У вас глаза блестят, как звезды.

- Благодарю, дон Тадео, - сказала она, чувствуя, как его комплимент прошел мимо ее сердца. Вот как такое могло случиться, что комплименты достойного молодого человека перестали значить для нее хоть что-то? А ведь дон Тадео ей нравился. А теперь… она словно видела его другими глазами.

Катарина попыталась посмотреть на гостя так, как смотрела раньше – он миловиден, даже красив – волосы русые, аккуратно подстрижены и причесаны, одет с иголочки, и только что снял перчатки – сейчас в столице модно надевать перчатки, выходя из дома. В руках дон Тадео держал трость с набалдашником из красного дерева – очень тонкой, искусной резьбы. Лицо мужчины выражало приветливость и искреннюю радость. Раньше его доброе отношение согревало душу, но сейчас Катарина подумала, что дон Тадео – сущий ребенок. И взгляд у него – безмятежно-юный, пустой. Как странно, что еще несколько дней назад она находила его весьма одухотворенным.

Глядя в глаза синие, как весеннее небо, Катарина невольно вспомнила о глазах других – серых, словно небо осеннее, затянутое тучами, острых, как заточенные ножи, насмешливых, но в глубине которых притаилась горечь. Почему ей пришлась по душе осень, а не весна?.. Почему сейчас она совсем по-другому чувствовала и видела дона Тадео?

Катарина не помнила, чтобы молодой человек хоть раз нахмурился, повысил голос или засмеялся, открыв зубы – нет, на ее памяти он всегда был спокоен, вежлив, и улыбался уголками губ, как и положено благородному господину. Благородному, правильному… очень правильному.