Четвертые - стр. 10

Стол стремительно заполняется всевозможной едой: картошечка с укропом, рис с овощами, салаты, маринованные грибочки, шарлотка. Дуся жалобно поскуливает, я накладываю все, что она любит, на тарелку (за картошку она родину продаст) – бедолага трескает как год не ела. Дима ждет, пока Инна положит ему еды, а я без всякого стеснения начинаю уплетать все, что находится в пределах досягаемости. Дима размеренно хрустит огурцом, Инна садится рядом с ним.

– Скоро закончат новые дома и переедешь.

Я киваю.

– У нас каждый живет сам по себе, – поясняет Инна, – как ты любишь.

Я снова киваю. Дима что-то достает из кармана брюк. Знаю, что говорить с набитым ртом нехорошо, но обстоятельства требуют поддержать беседу.

– Не ожидала, что к вам так легко попасть.

Дуся, похрюкивая, сбавляет обороты по поглощению пищи и поглядывает в мою сторону, поэтому я не замечаю, как лицо Димы, взглянувшего в этот момент на меня, становится бесстрастно-холодным. Когда я поднимаю к нему глаза, он уже дежурно лучезарно улыбается и подмигивает мне.

– Но не так легко выйти. Держи.

По столу ко мне катится пластиковый браслет, такие обычно выдают в бассейнах или отелях. На браслете надпись: «Fourth». Дима встает из-за стола, прихватив пирожок.

– Набирайся сил.

– Спасибо.

Инна задумчиво наблюдает за нами. Надеюсь, она не ревнует, хотя если у нее и есть какие-то чувства к нему, то ей не о чем беспокоиться. Я здесь исключительно по делу и задерживаться не собираюсь ни на секунду – жизнь моей семьи в опасности. Когда мы будем вместе, то точно не примкнем к радужным людям: жить бок о бок с фанатиками и по их надуманным законам больше смахивает на добровольное заточение в лагере для особо важных военнопленных или ссыльных.

Этот вечер обещает быть долгим, к сожалению. Центральная площадь заполнена четвертыми, все общаются, развлекаются. Здесь не меньше тысячи человек! Горят цветные огни, по периметру зажжены свечи в узорных стеклянных подсвечниках, кто-то читает мантры, кто-то играет на ситаре, стройная босая девушка танцует, собрав вокруг глазеющих. К нам с Инной то и дело подходят люди, чтобы со мной познакомиться. Социопат (это я) перерос стадию паники и строит планы, как отсюда улизнуть.

– Это все обязательно?

– Слушай, псих-одиночка, у нас есть правила, в честь новенького всегда устраивают праздник.

– Я по делу здесь.

– Время покажет.

– Инна.

Она протягивает мне бутылку с какой-то жидкость.

– Я не пью.

– Лучше выпей, тебе это точно пригодится.

Что-то в ее голосе убеждает меня, в этот момент на помост-сцену поднимается Василий. «Началось»… Я залпом глотаю безвкусную, обжигающую горло жидкость – дрянь какая, тем не менее продолжаю пить, Инна с уважением наблюдает за мной. «Это просто необходимо». Василий что-то вещает со сцены, в голове начинает приятно шуметь, и вся эта вечеринка становится уже не такой раздражающей.

– С каждым днем нас больше, – доносится со сцены.

«Одним глотком тут не отделаешься».

– Мы люди нового мира – избранные Вселенной!

«В этом есть резон», – поддерживая царящую вокруг эйфорию, комментирует мое изрядно опьяневшее я.

– Ладно, фрэнд, дай и мне тоже.

Инна берет бутылку.

– А у вас здесь неплохо!

– То ли еще будет.

– Ева! Поднимись ко мне. Все встречаем Еву!

Под многоголосый приветственный хор я бреду на сцену, проклиная эту дурацкую общину с ее дурацкими правилами и тем, что я здесь вынуждена находиться.