Четвертая высота. Это моя школа - стр. 15
Одной Ани все еще не было, и Катя с тревогой поглядывала на дверь. Она едва слышала очень интересные разговоры о том, как лучше сушить цветы (под прессом или под теплым утюгом) и чем лучше кормить рыбок с вуалевыми хвостами.
Рядом Наташа что-то весело рассказывала, часто трогая ее за рукав, но Катя в ответ только кивала головой. Что ж это, в самом деле, случилось с Аней?..
И вот раздался звонок. Девочки притихли, беспокойно посматривая то на Людмилу Федоровну, то на свои коробки, тетрадки и альбомы.
Каждой хотелось, чтобы учительница поскорей взяла в руки именно ее работу и поскорей сказала, хорошо это или плохо.
Людмила Федоровна, должно быть, догадалась, о чем думают девочки.
– Не торопитесь, не торопитесь, – сказала она улыбаясь. – Все посмотрим по порядку.
Коробки и коробочки, альбомы и распухшие от вклеек тетрадки были разложены по крышкам парт и подоконникам. А кое-кто положил свои коллекции даже на учительский стол.
Людмила Федоровна взяла в руки коробку, стоявшую как раз посередине ее стола, и прочла надпись, четко выведенную на белой бумажной наклейке:
– «Стелла Кузьминская. Образцы топлива». Ну что ж, очень толково. Посмотрите, девочки, какую занятную коллекцию собрала Стелла.
Коробка Стеллы пошла по рядам, и девочки с таким интересом рассматривали ее и читали названия на этикетках, словно первый раз в жизни видели и уголь, и торф, и хворост. Но все это называлось теперь «коллекцией топлива». Под связочкой тоненьких хворостинок была аккуратная подпись: «Дрова», а под кусочками угля – «Древесный уголь». И все эти «образцы» торжественно покоились в ячейках, устланных ватой.
Коробка Стеллы наконец вернулась к ней, и она взяла ее спокойно, как человек, давно привыкший к успеху.
– Ну а у тебя что? – спросила Людмила Федоровна, подойдя к Лене Ипполитовой, которая уже несколько минут сидела с вытянутой вверх рукой.
– У меня гербарий, – ответила Лена и, поправляя очки, вскочила с места. – Лекарственные травы. Мы собирали их в лагере и потом сдали в аптеку. А некоторые я засушила. То есть не некоторые, а все… То есть не все, а по листику от каждой травки… То есть не от каждой…
– Ну да, понятно, – спокойно сказала Людмила Федоровна. – Ты засушила по одному растению каждого вида. Покажи-ка!
Людмила Федоровна взяла в руки толстую общую тетрадь и стала перелистывать ее. На каждой странице были наклеены сухие зеленые листья на тонких стеблях, с белыми, розовыми, желтыми, фиолетовыми цветочками. Листья были самой разнообразной формы: одни были похожи на растопыренные пальцы, другие – зубчатые, третьи – узкие и острые, как ножи.
Лена так и впилась глазами в учительницу.
– Молодчина, Лена! – похвалила ее Людмила Федоровна. – Прекрасный подбор, и высушено очень хорошо.
– Тоже нашла что собирать! – донесся вдруг насмешливый голос с задней парты.
Все обернулись назад.
Людмила Федоровна, прищурясь, окинула взглядом класс:
– Кто это сказал? Ты, Клава Киселева?
Высокая девочка в переднике с пелеринкой и с большими бантами в коротких косичках (банты качались под самыми ушами) небрежно откинула крышку парты и встала с места.
– Что значит твое странное замечание?
Клава молчала, опустив голову. Теперь ее банты покачивались над партой, отражаясь в лакированной крышке, словно в темном пруду.