Чесменский гром - стр. 27
– Давай! – Спиридов оторвал голову от бумаг.
Скрипнула входная дверь, и перед адмиралом вытянулись два бравых офицера в зеленых, с белым подбоем корабельных кафтанах.
– Слушаю вас! – Спиридов глядел устало.
– Офицер корабля «Святая Екатерина» капитан-лейтенант Извеков! – доложился старший из вошедших.
Рыжие космы его упрямо торчали из-под короткого мастерового парика.
– Не надворного ли советника Степана Извекова сынок будешь? – спросил адмирал.
– Точно так, ваше превосходительство.
– Мы с батюшкой твоим еще с Донской экспедиции знались, отчаянный был капитан, Царство ему Небесное! – Спиридов перевел взгляд на второго из явившихся.
– Офицер того же корабля мичман Ильин! – представился тот.
Мичман был худ, курнос и застенчив.
– Ну-с, с чем же вы пожаловали ко мне? – поднялся из-за стола адмирал.
Он подошел к офицерам и, встав рядом, приободрил растерявшегося Ильина:
– Не робей, мичман, выкладывай смело!
– Ваше превосходительство! – густо покраснев, отвечал Ильин. – Мы горячо желаем быть в полезности Отечеству нашему в сей трудный для него час. Просим оказать нам великую честь, зачислив в экспедицию. – Он перевел дыхание. – Все!
Каперанг Плещеев, полистав записную книжку, покачал головой.
– Вакансий нет!
Спиридов немного помолчал.
– Хорошо. Ступайте! – Он махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.
Офицеры, лихо развернувшись на каблуках, так что шпаги описали на отлете приличный полукруг, вышли, печатая шаг.
Глядя на них в окно, Спиридов почувствовал, как остро завидует этим молодым ребятам, у которых все еще впереди.
«Черт знает что, – подумал он. – Давно ли я сам вот так же напрашивался под ядра у Азова, и годов мне было не более, чем этим просителям, а вот теперь они хотят одного: чтобы им позволили умереть за Отечество!»
А Извеков с Ильиным еще долго бродили, сбивая ботфорты о брусчатку Кронштадта, силясь понять, что значили спиридовские слова.
Через сутки на линейном корабле «Святая Екатерина» огласили ордер, коим предписывалось капитан-лейтенанта Извекова определить капитаном уходящего в экспедицию пинка «Лапоминк». А мичмана Дмитрия Ильина – командиром мортирной батареи бомбардирского корабля «Гром».
В преддверии плавания в южные воды остро встал вопрос о предохранении кораблей от морских червей-древоточцев. По совету бывшего капитана фрегата «Надежда Благополучия» капитана 1-го ранга Федора Плещеева, уже побывавшего на Средиземном море, было решено обшить корабельные корпуса дополнительным предохранительным слоем досок. Обшивка корпусов при всей ее необходимости еще больше задерживала подготовку кораблей. В марте 1769 года адмиралтейств-коллегия докладывала по этому поводу императрице: «Высочайше В.И.В. благоволение есть, чтоб показанный флот по первому всевысочайшему В.И.В. повелению немедля в море выступить мог, то за сим коллегия собою к вышеписанному предприятию приступить смелости не имеет, и всеподданейше испрашивает о сем всевысочайшего В.И.В. указа». Скрепя сердце Екатерина II наложила на прошение резолюцию: «Быть по сему, а обшивать, сколько успеют».
Корабельному офицеру времени для сборов к новому месту службы надо немного, вещей нажитых – раз-два, и обчелся.
В тот же вечер Ильин вкупе с Извековым давали в близлежащей от порта фортине отходную. Скинув парики и отстегнув шпаги, пили бравые мореходы водку перцовую с вином красным, вспоминая прошлое, гадали о будущем.