Чертовка или укрощение строптивой - стр. 39
Зажимаю рот, чтобы не ржать в голос.
***
Воскресенье не банный день, если слушать маму. Но мы с Сашкой упорные. Папа тоже всегда «за», поэтому похохатывая над брюзжанием супруги, подмигивает нам, обещая, что к вечеру все будет.
А мать, ничего она в бане не смыслит, учитывая, что её не любит и не понимает. Ей в ней плохо, голова болит и т.д.
Таким образом, один спорный момент решился сам собой, по привычному правилу - молчаливому сговору троих против одной. Давно научились понимать все без лишних слов. Меньше шума и криков.
Второй случай маминого недовольства опять же случился на обсуждении, чем заняться приехавшим дочкам?
Полоть грядки на солнцепеке, боже упаси! Труд, конечно, отвлекает от ненужных мыслей, но не настолько, чтобы заниматься мазохизмом.
Решено было пойти в ближайший лес. С отцом, разумеется. Учитывая наш с сестрой топографический кретинизм (не в городе), в лес лучше одним не ходить. Только с сопровождением.
Учитывая, что папка родился и вырос среди степей Казахстана, (деда-еврея занесло туда после окончания Тимирязевской академии в Москве, сам-то он из Белоруссии был), как-то невероятно узнать, что наш родитель легко ориентируется в сибирских лесах и болотах. Даже местных жителей водит, как проводник.
Он и внучку с собой таскает, в заплечном коробе, как Машу в «Маше и медведях». Я не возражаю, а вот мать, конечно, ворчит по этому поводу, как всегда, всего опасаясь. Паникёрша, что с неё взять?
На этот раз мы решили сходить за лесной земляникой. Я, Шурка, Ксюшка, дед выбрались в лес, на известную только одному отцу земляничную поляну. Благодать!
Солнышко. Птички поют. Землянка, которая идет больше в рот, чем в банки.
Кстати, про банки. Обычные, стеклянные литрушки, обмотанные бинтом по ободку и подвешенные на шею за петлю, тот еще рудимент из прошлого.
Сашка, когда увидела, что нам выдала для похода в лес мать, ржала в голос.
- Двадцать первый век, ёпрст!
- Я помню мы с такими по малиннику в детстве лазили, - усмехнулась я.
- Я и малинки бы поела, - замечает мечтательно Сашка.
Через час мы уже наворачивали малину в малиннике, куда нас снова привел отец. Это я Вам скажу, не та культурно-благородная малина, что растет на даче. То безвкусная трава, в отличие от лесной ягоды.
Отвечая на многочисленные «почему?» Ксюши, умиротворенная лесом, я совсем расслабилась, забывая о вчерашнем событии. Точнее, даже не забывая, просто на данный промежуток времени загоняя подальше свои тревожные ожидания.
В относительной безопасности вроде. Хотя, завтра ведь на работу.
Вернувшись домой ближе к вечеру, отец сразу же пошел топить баню. А мы дружно принялись за окрошку, которую по тарелкам разливала мать.
Через полтора часа мы благополучно сидели на полоках в парилке, где Шурка опять подняла животрепещущую тему.
Слегка попарив Ксюшку, отправили её на поруки к бабушке, а сами продолжили банный ритуал.
- Ну, и что надумала делать? - спросила сестра.
- Ничего, - пожимаю плечами.
- А если твой…?
- Не мой, и без если, - нервно фыркаю, как лошадь.
Поддаю парку, чтобы у Шурки было меньше желания болтать языком в вязком, горячем и влажном тумане парилки.
- Все равно я от тебя не отстану, - грозит мне, едва выбежав в помывочную и выливая на голову ушат холодной воды.
Далее у нас по плану массаж с медом (ага, повезло, что отец еще и пасечник). Вот там-то меня Шурка и берет в тиски своих тяжелых рук в буквальном смысле. Кто в курсе, массаж с медом - то ещё сомнительное удовольствие, болючее, зато полезное.