Чертовидцы, или Кошмары Брянской области - стр. 77
Радость оборвалась довольно быстро. Гвалт, точно нож, прорезал женский голос, полный негодования:
– Кто это тут седалища тревожит?
К скоплению мужчин, с южной стороны улицы, направлялась прекрасная половина деревни. Шли замужние женщины. Холод в глазах свидетельствовал о клокотавшей глубоко внутри ярости. Закаленные тяжелым трудом руки сжимали хозяйственную утварь. Возглавляла процессию растрепанная Гортензия в курточке. Ее каштановые волосы колыхались в такт шагам.
Гвидон приуныл. Зачем-то подул на руки, словно обжег их. За годы, прожитые с Гортензией, давно понял: когда жена в гневе, шутки плохи. Однажды она урезонила кавказскую овчарку, сорвавшуюся с цепи. Агрессивную псину вырубил точный удар ноги. Точно такой же «привет» – но уже по яйцам – получил подвыпивший хозяин собаки.
Кузнец со страхом посмотрел на ноги супруги. Галоши. Может, хотя бы ими будет не так больно?
Женщины остановились в четырех метрах от занервничавших мужчин.
– Тут такое дело… – произнес Гвидон, не зная, как продолжить и что было бы правильнее, соврать или сказать правду.
– Дело? – Глаза Гортензии сузились в опасном прищуре. – А дело жен без ласок оставлять? А вы, оказывается, ласки друг другу дарите. Как же, наслышаны. Гомики! – Оскорбление получилось растянутым и громким, точно раскаленное злостью тавро, готовое клеймить и метить.
– Ради бога, Тензи! Что ты такое придумываешь? Да нет же!
– А это еще кто? – Палец с мозолью на подушечке показал на Лунослава и Булата. – Кто из этих педиков – Литавр, по которому вы каждый вечер на бензоколонке сохнете?
Сотрудники бюро опешили. Такого поворота событий они не ожидали. В них вперились десятки колючих взглядов. Казалось, кто-то потревожил гнездо мстительных фурий. И если от одной можно было отбиться, то встреча с несколькими обещала травматическое забытье.
– Твою ж мать. – Булат кинулся к уазику и запрыгнул на водительское сиденье. Завел двигатель. – Лунослав! Не тупи! Хочешь, чтобы тебя на вилы подняли?!
– Н-нет! – Тот на ощупь попятился, натыкаясь на теплые животы местных. В голове металось: «Господи, где там машина?!» – Дамы, дамы! Мы абсолютно ни при чем! Мы…
Одна из женщин, обладательница резиновых сапог в гусином дерьме, метнула подкопченный ухват. Снаряд угодил в мужиков, саданув пастуха по плечу. Ряды сломались, и все бросились врассыпную. Никто не рискнул взывать ко второй половинке, когда ту вел животный инстинкт обозленной толпы.
– Хватай педиков!
Женщины закричали, бросившись ловить беглецов. Первой жертвой стал Нектарий. Запнувшись, он растянулся на мокрой траве. Несколько рук, обычно ласковых и нежных, принялись с остервенением выбивать из него дурь, словно учитель представлял собой обоссанный общественный матрас.
Лунослав втиснулся в машину, едва не ободрав себе спину дверкой:
– Брат, это не наша война!
– Да знаю я, знаю! – Булат дал по газам, и уазик, повалив чей-то зеленый заборчик, погнал к выезду из деревни. Замелькали дома. – Вот тебе и женщины – хранительницы очага. Даже ухи в термос набрать не дали.
– Боже упаси оказаться не на той стороне баррикады защиты семейных ценностей.
– Аминь, брат.
Оставив позади деревушку, раздираемую междоусобицей, они с облегчением выехали на трассу. Поиски Алого отложили до лучших времен. Того требовали обстоятельства. Ибо тьма облюбовала не какой-то определенный уголок Брянских земель, а целую область.