Чертовидцы, или Кошмары Брянской области - стр. 74
– Что за вонь? Будто отрыжку из простокваши подожгли.
– Ты пошевелиться можешь? – осипшим голосом спросил Лунослав. Голова его задергалась, словно он оказался игрушкой кукловода, имевшего на руках всего одну нить – ведущую к макушке.
Булат попробовал встать, закряхтел: подчинялась только гребаная шея, от которой было мало толку. Тело казалось зацементированным фундаментом. Тем не менее «фундамент» вполне ощущал, как угол шкуры колет бок.
– Одеревенел, точно полено. Только голова и крутится. А у тебя как?
– То же самое.
Промелькнуло нечто размытое и черное, будто брошенная траурная фата. Мошкара. Затем раздались хлопки, почему-то наводящие на мысли об аплодисментах на оргии. Крылья!
В поле зрения сотрудников бюро, аккурат между топчанами, вышагнул отвратительный обнаженный карлик. Одноглазая тварь из глубин преисподней. Волосатой лапкой он настраивал бородавчатый член на нужный лад. Лунослав ощутил, как уха попыталась силой расширить пищевод.
– Вот так ягодки. Обе в силе да в соку. – Выкормыш тьмы с хрипотцой, указывающей на возбуждение, хихикнул. – Этой ночью я стану вашим любовником, ибо мое имя…
– Пипку не сточи, – оборвал его Булат. Лицо молодого человека выражало скуку, какая обычно бывает, когда показывают, как пишет обыкновенный карандаш.
Карлик с усмешкой оскалился:
– Мое имя – Литавр, вестник сладкоистомного Гесиода. Ваши попки надолго меня запомнят. Хлоп-хлоп. Ну, кого первого одарить настоящей мужской любовью? – Он хохотнул.
Лунослав с трудом сглотнул, не веря, что сейчас скажет это.
– М-меня, – просипел он. Как же хотелось дать пинка Булату! – Бери… бери меня первым.
Булат честно постарался состроить серьезную мину, чтобы глупая тварь ничего не заподозрила. Однако бездонный трагизм в глазах напарника тронул его врожденное чувство цинизма. Он против воли зашелся в смехе, ставя под угрозу всю их задумку.
– Не знал, что в тебе столько невостребованной страсти, брат шаман!
– Пошел ты в задницу, урод чубастый!
Но Литавру было глубоко плевать на их болтовню. Он уже приголубливал Лунослава: гладил по голове, потирал спину, разминал бёдра.
– Такой смелый, такой… дрожащий.
Несмотря на ужасы, пережитые в образе заколдованной бумаги, происходящее грозило максимально дополнить их. Лунослав с ужасом почувствовал, как пах сжимается, словно оказавшись в холодной воде.
– Боже мой, я, кажется, передумал… Я передумал! Передумал!
Булат, уткнувшись в подушку, засмеялся. Вынырнул из вмятины, оставшейся от лица.
– Лунь, мы тебе потом подорожник найдем. Приложишь!
Литавр запрыгнул на Лунослава, цепко обхватил ножками. На пробу один раз толкнул тазом. Как пружинит! Прекрасно. Можно начинать.
– Буду жарить тебя, пока хрустящая корочка не образуется. А если назавтра никому не расскажешь…
– О таком – никому и никогда!
– Все так говорят – в первый раз.
Булат прекратил смеяться. Затих, словно крокодил, поджидающий буйволенка у водопоя.
Литавр засунул лапу Лунославу в штаны. Ему нравились исходившие от жертв вибрации, вызванные прикосновениями, вторгавшимися в сокровенные места. Однако выражение сластолюбия сменилось растерянностью. Нечто вцепилось в лапу карлика и принялось пить его силу. Парализующие эманации таяли с каждой секундой.
– Что происходит?.. Почему я… Что за трюк, шлюхи?!
Тело наконец-то стало отзываться на импульсы нервной системы, и Булат сел. С хрустом потянулся. Уперся локтем на колено и одарил шокированного карлика снисходительным взглядом.