Чертовидцы, или Кошмары Брянской области - стр. 62
– Да ты что! А как там между потными страницами? Или это другая мертвая девица с лошадиной мордой нырнула в про́клятую книжку?
Умертвину обдало незримым порывом ветра. Волосы и сарафан взметнулись. Она вперила горящий взор в Лунослава.
– А ведь я предупреждала: хитрость применишь – и приблизишь конец. Но послушай. Кошель опасен, вредоносен. Даже для Бессодержательного. Загубленные души или тьма восстановят его. Пусть Ивот стих, но в самой Брянской области с избытком всего.
– Окей, – процедил Булат. – Значит, мы забираем сраный мешок.
– Мы не сможем его наполнить, – произнес Лунослав, не сводя напряженного взгляда с посланницы смерти. – Сами – не сможем.
– Это еще почему? Наши ноги – поршни, их задницы – сваи. Хватаем и забиваем.
Ответила Умертвина:
– Потому что сила смерти, способная напоить кошель мощью, сторонится вас, чертовидцы. Я нужна вам, как нужен мамин поцелуй после кошмара. Но прошлая сделка – в силе! Каждый, у чьего изголовья я окажусь, – моя добыча и ваш грех!
– Мы согласны, – сказал Лунослав.
Разболтанные чувства раз за разом возвращали его в целлюлозный кошмар, в котором он провел последние два месяца. Он буквально ощущал, как по хребту стекают чужие сопли и слюни; как умирающий пытается дышать сквозь него, сквозь ненавистный клочок бумаги.
Господи, мама!.. Я задыхаюсь!..
Подобное не должно повториться. С приходом Бессодержательного слишком много порождений нечеловеческого порядка выбрались из своих замшелых нор.
Булат сперва решил, что ослышался. Потом подумал, что это шутка. Развернул к себе напарника: тот казался обреченным, потерянным и про́клятым.
– Ты с ума сошел, Лунослав? Разве мы не можем реанимировать мешок Беломиконом?
– Это вряд ли. Прости.
Аделаида и Умертвина при упоминании Беломикона побледнели.
Сосулина зачерпнула ладонью костяной муки́. Лизнула.
– Как сухие сливки. Только без сахара. Беломикон с собой?
Булат не без гордости задрал футболку, и Умертвина, попятившись, зашипела.
– Это запретный свет! – Она сплюнула. На одну из монет желаний шлепнулся тлеющий уголек. – После него мешок не восстановит и сама смерть!
Лунослав оглядел странных женщин. Они определенно знали больше, чем говорили.
– Беломикон – это обратная версия Черномикона? Для чего он? Что он делает? Почему он в такой форме?
Сосулина закрутилась на одной ноге. В голове замельтешили не то воспоминания, не то зеленые водоворотики безумия.
– Тру-ля-ля! Тра-ля-ля! Для рогов спою вам я! – Она запнулась и с обидой плюхнулась на зад. – Замо́к темницы Бессодержательного ковался не только из зла, но и с помощью высшего блага – добровольной жертвы. Иначе какой смысл в запоре, который перекидывался бы в картишки с пленником и в итоге отпустил его? Жертвенная кровь стала Беломиконом – внутренней формой замка́. Ее соединили с внешней – черным фолиантом. Позже Бессодержательный разъел благую книгу.
– И Черномикон, лишившись противовеса, по своей дьявольской природе помог ему! – Лунослав с облегчением вздохнул. Хоть эти два плюс два сложились. – Выходит, Беломикон прорастает в Булате, потому что он – кровник той жертвы, так?
– Так. Но переродилась добрая книжка лишь для одного.
– Для чего? Для чего переродился Беломикон?
– Ответ скрыт в оглавлении капустного листа. – Сосулина вновь принялась вытанцовывать.