Чертова школа! Как перестать мучиться из-за учебы - стр. 4
С одной стороны, я согласен с психологом Екатериной Мурашовой, которая достаточно четко и однозначно говорит, что лет до одиннадцати все детские проблемы – индикатор того, как себя ведут родители, какая система выстроена и что происходит в семье, в школе. Ребенок в данном случае – только маркер.
С другой, современные дети вполне могут вести себя так, что мы путаем их с подростками. Происходит это из-за общей современной детоцентричности общества, более гуманистического, чем раньше, подхода в воспитании. Родители гораздо серьезнее подкованы в психологии, но свои границы по-прежнему выставляют не очень четко.
Если мы активно спрашиваем мнение ребенка, выслушиваем, внимательны к каждой его потребности, то почему мы удивляемся, когда в семь-восемь лет он заявляет об этих потребностях и ставит себя в приоритет? Просто получается, что теперь его желания противоречат нашим интересам? Может быть, дело вообще не в нем.
Не надо бояться и записывать всех скандальных и орущих младших школьников в подростки. Ранний пубертат на самом деле – крайне редкое явление.
Падение мотивации («окукливание»)
Вопрос «Сколько лет ребенку?» нужен еще и затем, чтобы понять, не угодило ли ваше чадо в возрастную мотивационную яму, которая сказывается на всем, не только на учебе. Если угодило, то это вполне физиологично и даже нормально, пусть вам и Министерству просвещения так не кажется.
Почему и как она возникает, можно прочесть подробнее в разделе «Переход в среднюю и старшую школу».
Родители допускают определенную ошибку: когда дети начинают выглядеть и вести себя как взрослые (или просто наглеть), внутри себя они начинают считать их взрослыми и относиться к их мышлению и видению мира как к взрослому.
Несмотря на внешний вид, вторичные и первичные половые признаки, хамство и попытки свалить из дома, подростки все еще не являются взрослыми на уровне психофизиологии.
За деятельность, планирование, прогнозирование, контроль отвечают лобные доли мозга. Они развиваются достаточно долго и заканчивают формироваться последними. В младшем подростковом возрасте они все еще в процессе созревания, и это развитие завершается в лучшем случае к концу старшей школы, а вообще – к 20 годам.
Именно от работы лобных долей зависит та долгосрочная мотивация, на которую мы очень рассчитываем. Когда мы объясняем ребенку, как важно учиться, чтобы потом поступить в вуз (через 5–7 лет), найти работу (через 10–12 лет), пахать-пахать-пахать и стать начальником (через 20 лет), выйти на пенсию и получать нормально (через 50 лет)…
…Мы говорим просто в воздух.
Дети очень умные, но дело вообще не в понимании. Просто для них наши прогнозы на пять лет вперед – абстрактные вещи, параллельная вселенная. Они не могут переложить их на свой личный опыт точно так же, как прохождение через стены или дыхание огнем. Подробно обсудить это с родителями, а потом пересказать – да, но примерить на себя и совместить со своей текущей деятельностью – нет.
Именно небыстрое развитие лобных долей не дает подросткам быть стратегами, ориентироваться на долгосрочные задачи, смотреть в перспективу. Тактика – вот их уровень.
Эти же лобные доли отвечают за связь нашей текущей деятельности и будущих результатов. Взрослый может себе сказать: «Если я каждый день буду делать зарядку, то через десять лет у меня не будет болеть спина», – и то, это не всегда работает! Мы, верящие в пользу зарядки, сидим на диване, а подростки-то еще и не верят.