Чертова дюжина страшилок - стр. 4
Не в силах совладать с любопытством, Иван первым приблизился к сажку, открыл ляду и заглянул вовнутрь, пытаясь разглядеть в глубине свинарника «свинячью радость».
И тут на него с жутким воем выпрыгнула «собака Баскервилей».
От вмешательства пластических хирургов дядю Ваню спасла короткая толстая цепь, купленная накануне у цыган. На ней водили медведя по базарам. А еще помогло молодое вино, которое мгновенно свалило его с ног и сгладило последствия пережитого ужаса.
На следующий день овчарка вместе с цыганской цепью и вилами, которые бабушка прихватила на всякий случай, была отправлена в колхозную бригаду сторожить овец. Несчастные овцы были приговорены, а следы этой овчарки затерялись в кубанских плавнях.
Так впервые и надолго поссорились лучшие друзья.
– Ладно собака-дура, но почему поросят не показал? – горячился дядя Ваня после размолвки. – Куда их дел? Обманул?
Страшилка четвертая. Леший
Судьба способна очень быстро
Перевернуть нам жизнь до дна,
Но случай может вызвать искру
Лишь из того, в ком есть она.
И. Губерман «Гарики на каждый день»
Мама очень боялась темноты. Сказалось военное лихолетье. Детство, испуганное войной.
Папу, напротив, военное детство закалило, но не ожесточило. Он в душе остался лихим пацаном, заводилой, первым драчуном и насмешником.
И вот однажды его посетила глупая и, как потом говорила мама, «преступная» мысль. Уже темнело, и он попросил маму принести водички.
Колодец был во дворе, двор огорожен высоким штакетником, по двору ходили собаки, и весь двор освещался ярким светом фонаря.
Мама «дворовой» темноты не боялась, боялась «уличной». Она взяла чистое ведро, вышла. И вдруг…
Леший!
Упали ведра, одно звонко стукнулось о порог, другое рухнуло в колодец; бешено завертелся ворот с цепью, заорали коты, заголосили собаки, проснулись соседи. А вопль ужаса носился в воздухе и не растворялся. Выбежала бабушка с папиным ружьём наперевес.
– Неужели война началась?! – не на шутку испугался младший брат. Он спрятался под кровать, и я решила составить ему компанию. До утра никто так и не смог уснуть.
Мама молчала неделю. Папа был необычайно смирным и выполнял все ее указания. Он подарил маме пудру в коробочке, капроновые чулки, духи «Красная Москва» и выглядел при этом очень виноватым.
Как потом рассказывала мама: она подошла к колодцу, выглянула луна, и во дворе горел свет. Ничего не предвещало. И вдруг на нее пошла «темная куча». «Туча?» «Нет, куча, она молча тряслась, скрипела и дрыгалась».
Это, как выяснилось при последующих разборках, папа присел на корточки, раскрыл зонт и начал прыгать вокруг колодца. Вначале молча, а потом, для полноты картины, встал на четвереньки, завыл и засвистел. Он ещё и старую шубу, принадлежавшую деду, наизнанку умудрился надеть. Шуба жутко воняла, и на ней частенько спали всевозможные приблудные коты.
«А еще это, ну, то, что прыгало, воняло псиной и козлом, – выдвигала главное обвинение мама. – Ладно бы серой, я бы подумала, что чёрт. После этого ужаса я теперь ничего не боюсь», – утверждала мама.
Но если где-то хлопала калитка или лаяли собаки, она бежала в дом и закрывала дверь на все замки. «Я не трус, но я боюсь».
А мне на всю жизнь запомнились хвастливые папины слова: «Я уже так пятерых от страха вылечил». Да где они теперь, эти излеченные от боязни темноты?