Чертова баба, или Приют для фамильяров - стр. 13
Бамбошки сороконожки! Экие они тут гостеприимные, как я погляжу! И не видали еще меня, а уже помоями облили с макушки до пят. Но сама тоже хороша, расфуфырилась, как павлин, впечатление производить собралась. Кому тут, в провинции, мои наряды, туфли да украшения сдались?
Я покачала головой. Выходит, зря лучшее домашнее платье надела. Бурча себе под нос, вернулась в спальню и переоделась во что попроще. Серое платье без декольте как раз пришлось кстати. Из всех украшений лишь кружевной воротничок у него, малюсенький, только с лупой и разглядишь.
Ну, теперь не подумают, что я им богатством глаза колю. Покрутилась перед зеркалом. Сменила туфельки на каблучке на простые тапочки с плоской подошвой, даже серьги из ушей вынула. Башню на голове уничтожила, перевязала волосы простой лентой. Ну, попытка номер два!
4. Глава 4 Приют фамильяров
На этот раз на первом этаже никого не оказалось.
- Ешь, кому сказала! Привереда какая нашлась! – тот же женский голос вошел в мозг раскаленным гвоздем. – Пока все не сожрешь, из-за стола не выйдешь!
Перед моими глазами тут же встала картинка из детства: я сижу за столом в доме кормилицы в деревне, куда меня отдала мать, после расставания с отцом решившая устраивать личную жизнь. В доме из светло-серого булыжника было не так уж и плохо, но вот характер «воспитательницы» оставлял желать лучшего.
Раздражительная, она вспыхивала мгновенно, и, скорая на расправу, нередко поднимала на меня свою тяжелую руку. А я ангелочком не являлась никогда и потому часто становилась камнем преткновением для ее гнева.
Особые проблемы у нас возникали на почве еды. Готовила эта злюка отвратительно, и ребенку, привыкшему к нормальным блюдам, было сложно даже нюхать то варево, которым его потчевали. В итоге на меня сначала орали, потом отвешивали подзатыльник, а то и вовсе пороли розгами.
А потом я повзрослела и поняла простую истину – с тобой обращаются так, как ты позволяешь. И однажды, когда кормилица надумала отвесить «рыжему наказанию» очередную оплеуху, я просто впилась в ее толстую ладонь зубами, со всей силы.
Поднялся вой – вперемешку с бранными словами. Мне прилетело стулом по спине, было очень больно. Но зато больше она никогда даже не пыталась ударить кусачее ведьмино отродье. Жизнь стала намного лучше.
Я вздрогнула, услышав знакомые слова:
- Жри, сказала!
Вошла на кухню и застыла, глядя на маленькую девочку с косичкой. Малышка сидела на детском стульчике, понурившись, на столе перед ней стояла миска с кашей – мерзкой даже на вид. Крупные слезки девочки капали прямо в серые комки, хрупкие плечики вздрагивали.
Плакала она совершенно бесшумно. Я знала, почему так – громко дети ревут, чтобы привлечь внимание и получить желаемое. А вот так плачут только от настоящей боли.
- Сейчас получишь ведь! – вскипела женщина в фартуке, стоявшая над крохой, уперев руки в пышные бока. – Тресну сейчас! – она замахнулась, и во мне вскипела ярость.
- Не смей, слышишь?! – прошипела я, метнувшись к столу. – Не трогай ребенка, гадина!
Вдарила по деревянной поверхности кулаком так, что тарелка подскочила. Девочка, вздрогнув, подняла на меня заплаканные глазенки. А вот ее истязательница и бровью не повела!
- Леди Редроуз, доброе утро, - совершенно спокойно сказала она и даже присела в реверансе. – Желаете, подам завтрак?