Черти-Ангелы Натальи Викторовны - стр. 17
«Я – кубарем, Оксанку выпихнула, шум-гам – чисто воробьи â кустах. Потом подружки отправили меня к Лене за семечками, а это, значит, перейти дорогу к своему двору на глазах у мальчишек. Попёрлась. И, конечно, посередине дороги подвернула ногу. Упала, такая деловая, в пыль. Сижу. Подвоха в этот раз от судьбы я не ожидала. Хотя, когда было по-другому? Как говорит бабушка, не в говно – так в Красную Армию!».
Ты подъехал и подал руку. Помог подняться. Господи, какой тут ковбой Мальборо, девчачий идеал, где он, ау! – когда на меня смотрит всё небо мира?
«Он такой! Не знаю, как сказать, Дневник? Взглянешь – ничего нет, самый обычный. На голове – солома, нос – картошкой, весь в веснушках. Ни толстый, ни тонкий. А вот, подишь ты, как взглянет, как чёлку поправит, улыбнётся, на одной щеке – ямочка, так и всё. Пропали мы с тобой, Дневник!
А потом был замес. Тётке Верке всей улицей саман лепили. Пацаны лошадей из колхозной конюшни пригнали. Гарцевали перед нами, рисовались. И да, да: я тоже каталась. С ним! Сначала отказывалась. Не коня боялась – себя! Думала умру. И упаду. Или в глину, или в обморок, и вообще. Вот ты же чувствуешь, что если я с силой нажимаю, то ручка может проткнуть лист насквозь? Так и я чувствовала его ладонь на талии!
А подсолнухи? Понесла нас с Оксанкой нелёгкая в поле. По шляпке, решили, сорвём, и домой. Слышим мотоциклы ревут. Мы испугались – сторож, не оберёшься потом неприятностей, влетит от всех! Выглянули, а…»
Это — ты. С другом. Остановились, и давай упражняться в остроумии: мол, нужно знать в лицо расхитителей колхозной собственности и закона на нас нет о трёх колосках, точнее трёх подсолнухах. И по нам точно фельетоны плачут в журнале «Крокодил». Оксанка за словом в карман не лезла, даже я там что-то умничала. Отличная перебранка закончилась обещанием надрать уши «несунам». Попробуйте, ага, не догоните! – И тикать вглубь поля. Петляли, словно зайцы по какому-то фантастическому лесу, где вместо деревьев – подсолнухи тянули свои жёлтые мордочки к солнцу. Оно уже заходило, освещая розовым землю, растения, небо, нас.
Ты побежал за мной, почему? Почему вообще – то ведёшь себя так, будто я нравлюсь, то пропадаешь неизвестно куда? Тогда, в поле, ты почти меня догнал и схватил за подол. Чё делать-то? Я схватила гигантский цветок за шляпку, пригнула и резко отпустила. Ты получил по носу, а я – икоту от смеха, ты же не ожидал такого вот конца? И того, что припудришься подсолнушной пыльцой?
«И я так близко видела его глаза, а в них отражались подсолнухи – тысячи солнц, и наши руки, стали розовыми в одночасье от заката, и… слушай, Дневник, ну жаль, что я не художник. Как красиво поле на закате: золотое, розовое, зелёное, синее. Переливается, будто мыльный пузырь на свету, один цвет переходит в другой, и обратно – дух захватывает. Эх, не передать мне этого момента! Зато точно понимаешь, глядя на этот простор – я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек. Хотя бы один. Хотя бы маленький. Прекраснее страны нет, точно говорю!
Дневничок, ну понятно же, что я зубы заговариваю, да? Чего, собственно, бешусь и нервничаю, в отпаде и не очень? Потому что пригласили на лодке кататься. И теперь я в сомнениях – это свидание, или нет? К чему готовиться? Отпустит ли Лена? И вообще, а был ли мальчик? В смысле состоится ли оно, свидание или катание, если товарищ посчез с горизонта без объяснений? Самой, что ли в Ростов свалить. Он, такой, придёт меня звать, а – фигушки, уехала. Кусай локоти на здоровье. Нечего пропадать почём зря!