Черный старатель - стр. 24

Одна и восемь десятых секунды. Я знаю, что у меня всего один шанс. Сделать больше одного удара Тирой мне не позволит. Он сильнее и тяжелее меня. К тому же в его руке всё еще зажат пистолет. Лидеру нужно только немного довернуть кисть, но и моя левая рука уже начала движение в обход вытянутой вперед руки Тироя, а голова одновременно с этим максимально отклоняется вправо.

Одна и девять десятых секунды. Удар! Выстрел! Щеку обжигает болью, но я всё еще жив. За грохотом выстрела я не слышу звука, с которым осколок брони входит в лицо Тироя. Наверное, это хорошо. Вряд ли я к такому готов.

Не вижу, куда именно я попал, однако противнику явно не до продолжения схватки. Впрочем, он успевает нажать на спусковой крючок еще дважды, вот только это никак не может ему помочь. Пули уходят в пол и потолок. Третий выстрел я ему сделать не даю. Выбитый из ослабевшей ладони пистолет с лязгом катится по пластобетонному полу, но эти звуки заглушает дикий вой Тироя, пытающегося зажать руками страшную рану на лице.

Я поднимаюсь и делаю несколько шагов на с трудом гнущихся ногах. Поднимаю упавший пистолет, резким движением сдергиваю с бывшего лидера шлем и прерываю его мучения выстрелом в затылок. Помочь ему я в этих условиях всё равно не в состоянии, да и желания такого, если честно, совершенно не испытываю. Что же за дрянь такую я нашел под слоем раздробленных взрывами обломков, если Тирой ради нее так легко решил избавиться не только от меня, но и от своих товарищей, с которыми его связывали десятки совместных рейдов в Руины?

Из царапины на щеке текла кровь и, срываясь с подбородка, капала на пол. Я этого не замечал. Болели растянутые мышцы левой ноги, но все ощущения проходили мимо сознания. На всякий случай я проверил Дженго, Бирса и Кувата. Все трое были безнадежно и окончательно мертвы. Опустившись на пол, я привалился спиной к стене. Меня накрыл жестокий отходняк. Убивать людей мне раньше не приходилось, а уж делать это таким жутким способом… Меня тоже раньше никогда не пытались убить. Не разбить морду, не унизить перед одноклассниками, не ограбить в плохо освещенном коридоре подземного яруса, а именно убить. Цинично и расчетливо.

Я вляпался во что-то предельно мерзкое и очень-очень опасное, и что теперь делать совершенно не представлял. Впрочем, думать сейчас я всё равно ни о чем не мог, а лишь неподвижно сидел, тупо глядя в одну точку. Прошло, наверное, минут двадцать, и я почувствовал, что меня потихоньку начинает отпускать. На самом деле, сидеть здесь и предаваться рефлексиям было, наверное, самым глупым из возможных занятий. О существовании этого места наверняка знал не только Тирой, так что безопасным оно являлось весьма условно. Любые гости, решившие сюда заявиться, неизбежно создали бы мне практически неразрешимые проблемы.

Мало того, что мне пришлось бы объяснять им, что я делаю здесь один в окружении четырех свежих трупов с резаными и огнестрельными ранами, так еще и сами эти трупы вполне могли оказаться хорошими знакомыми, а то и друзьями тех, кто мог сюда прийти. Но не это пугало меня больше всего. Найденный мной контейнер явно был чем-то очень редким и весьма ценным. Я ничего о нем не знал, хотя считал себя если и не знатоком рынка артефактов, добываемых старателями в Руинах, то уж точно не профаном в этой области.