Чёрный пёс - стр. 13

Я встаю спиной к дивану, напротив огромных парней. Они, как футболисты, выстраиваются стеной, сложив руки на причинных местах. Морды ничего не выражают, совершенно бездушные, безэмоциональные, некоторые даже на меня не смотрят.

Раскинув руки в стороны, я старательно изображаю полное недоумение.

– Я ничего не брала, – заявляю я в гробовой тишине.

Предусмотрительно даже сумочку не захватила с собой. У меня в брюках только ключ от машины.

Молчат.

Я расстроенная сажусь на диван, закидываю ногу на ногу и складываю руки на груди. Насупившись, поглядываю на охранников, которые продолжают непроницаемой стеной стоять передо мной. И даже закрадывается подозрение, не роботы ли они. Стая терминаторов с механическими движениями и запрограммированной одной на всех рожей.

Начинаю анализировать сложившуюся ситуацию.

До чего я дошла: потеряла страх, перестала разбираться в людях.

Дело было не в Игнате. А в старике.

Эта догадка меня совсем ослабила. Старый чёрт. Он же бандит! А раз такой возраст, значит бандит с тех времён, когда стреляли чуть ли не на улицах. У таких людей нет чувства жалости, и вообще ничего человеческого нет.

Горько усмехнулась, когда охранники, как открывающиеся ворота, разошлись в стороны, пропустив к дивану карлика на их фоне.

Дед уже не улыбался, рожа от этого стала совсем мрачной и даже страшной.

Он по-деловому закидывает руку, смотрит на свои золотые часы.

– Через четыре часа Ворон с Юленькой уедут, я загляну, – обращается он к парню с бритой головой. – Все вместе, по очереди и главное в жопу натолкайте, она меня туда послала, вот я и воспользуюсь советом. Любые извращения на ваш вкус, только не убейте. – Старик поворачивается ко мне и расплывается в улыбке. – Да, Лизонька? Будешь теперь за своей пастью говорливой следить? Крепись, девочка, сейчас тебе урок преподнесут.

Он разворачивается и уходит из домика.

Я зажимаю ноги, чтобы не ссыкануть. Волосы становятся дыбом, глаза растут с каждым ударом взбесившегося от страха сердца.

Мужики с такими же невозмутимыми лицами, как и минуту назад, распространяются по помещению. Двое подходят ближе ко мне, нависнув мрачной тенью.

Ни одного слова. Сейчас будет только дело.

Пять насильников? А то, что анального секса у меня никогда не было, это их не волнует. А то, что секса у меня вообще почти месяц не было, это уже должно волновать меня.

Вот так сейчас и получу, досыта, на всю оставшуюся жизнь. Так что Лизку просто убью и от Валеры сколю сегодня же. Если выживу, потому что история с изнасилованиями может закончиться очень плохо.

Страшно настолько, что я первые секунды двинуться не могу. Потом понимаю, что справиться с мужиками не получится. Ещё доля секунды уходит на взвешивание последствий после изнасилования и членовредительства. Решаю, что если сейчас себя порежу чем-нибудь, то скорей всего спасусь, обойдусь малой кровью. Всю оставшуюся жизнь лечиться у психолога не хочется совсем.

Вот что работа в офисе делает с человеком! Перестала разбираться в людях. Дед же сразу показался страшным, теперь ещё и узнаю, насколько.

Пока ищу глазами, чем бы вены порезать, меня хватают. Я начинаю верещать, что есть силы. Зову на помощь. Свою слабость ощущаю почти сразу. Скручивают так, что двинуться не могу.

Один за руки держит, растягивает по дивану, другой садится на мои ноги, не дав шевельнуться. А потом начинают меня раздевать. Медленно, не вредя одежде. Пуговки на блузки расстёгивают, на манжетах тоже. На брюках пуговицу и ширинку. Туфли снимают и ставят на пол у дивана очень аккуратно.