Черный парусник - стр. 2
– Тигмонд… Тигмонд, ты где? – послышался растерянный голос.
С трудом продрав глаза (ему показалось, что, пока он спал, их залили клеем), Флинн поднялся и сонно завертел головой. Наткнувшись взглядом на яркий свет камина, он машинально отвернулся и увидел портрет над письменным столом. На нем была изображена мама Тигмонда – красивая шатенка в сапфирово-синем платье в тонкую белую полоску. Ее темные глаза в этот раз не излучали того волшебного света, который раньше наполнял всю комнату. Сейчас в их глубине таилась тревога. Губы женщины на портрете шевельнулись, и она произнесла:
– Кто вы? И где Тигмонд?
Флинн вместо ответа выдал нечто похожее на тот звук, который издает чайник, когда в нем закипает вода и крышка немного приподнимается из-за пара. Он осмотрелся в поисках Хольды и обнаружил ее на одном из диванов. Плечи опущены, на коленях лежит раскрытая книга, а веки с рыжеватыми ресницами сомкнуты. Видимо, не найдя в себе сил дальше бороться со смертельной усталостью, она все же уснула.
– Эй, Хольда, – Флинн подошел к девушке и легонько встряхнул ее за плечи, – проснись, у нас тут гость.
Хольду словно окатили ледяной водой: она резко вдохнула и широко распахнула глаза.
– Тигмонд наконец-то вернулся?! – с надеждой в голосе спросила она.
– Нет, – нахмурившись, ответил Флинн, чувствуя себя взрослым, который только что разбил мечты ребенка. Он повернулся в сторону портрета. – Смотри.
– Кто вы? – повторила вопрос нарисованная женщина.
– Мы друзья Тигмонда, – сказала Хольда, торопливо подойдя к письменному столу.
– А где он сам?
Хольда открыла рот, но так и не смогла ничего произнести: в нее будто попали дротиком с парализующим ядом.
– Он… он на задании! – соврал Флинн, тоже приблизившись к портрету. – Мы вот сидим, ждем, когда он вернется, чтобы обсудить важный план. – Он говорил натянуто и очень неубедительно, но всей душой надеялся, что мама Тигмонда не распознает эту неумелую ложь.
Сначала выражение ее лица не изменилось, словно женщину поразил тот же яд, что и Хольду, но потом ее красивые черты смягчились: темные глаза засверкали, а улыбка обнажила жемчужные зубы.
– Друзья? Ах, точно… Я о вас двоих наслышана, – сказала мама Тигмонда.
Ее голос казался таким мягким и обволакивающим, будто кто-то заботливо укрывал тебя теплым пледом в суровую, холодную ночь.
– Ты Флинн. – Женщина направила на него взгляд, от которого невольно захотелось растаять. – А ты Хольда, – с особенной нежностью добавила она. – Тигмонд каждый вечер рассказывал о вас.
– К-каждый вечер? – к Хольде наконец-то вернулся дар речи.
– Ну… почти каждый, – уточнила женщина. – Нам разрешено поговорить полчаса в одно и то же время, но иногда он так много работает, что все же не успевает. Очень жаль, что я опять его не застала. – Мрачная тень огорчения упала на ее лицо, но, быстро скользнув, исчезла, вновь уступив место улыбке. – Передайте ему, что сегодня я была тут, как и всегда, а то вдруг он подумает, что я забыла.
– Передадим! – горячо произнесла Хольда. – Мы обязательно передадим ему, что вы были здесь!
– Спасибо, Хольда, – засияла женщина. – И скажи Тигмонду, чтобы берег себя. Напомни ему о его обещании: что мы обязательно встретимся и я смогу обнять его.
– Да, конечно! Все скажу! – закивала Хольда, и ее темно-рыжие косички хлестко ударили по замшевой куртке.