Черный квадрат Казимира - стр. 16
Работа, дом, отношения с женой отступили на задний план. Зато каждый взгляд голубых глаз Полины, каждый жест ее изящных рук, каждое движение ее точеной фигурки впечатывались в память глубоко и ярко, вплетаясь в канву ночных сновидений. Казимир смелел, используя любую возможность, чтобы ненароком коснуться Полининой руки, случайно обнять за талию, шутливо прижать к себе, в какой-нибудь безобидной возне, которую они устраивали перед телевизором, не поделив диванную подушку. Но все труднее было сохранять игривое выражение лица, все труднее было дурачится, когда тьма, бурлившая, кипевшая на дне его души, то и дело выплескивалась наружу жаркой испариной, голодным взглядом, дрожащими от вожделения руками.
Однажды воскресным вечером они смотрели с дочерью какой-то фильм по телевизору. От сознания Казимира ускользал смысл фильма. Но всем своим существом он впитывал тепло и нежность кожи, доверчиво привалившейся к его плечу дочери, запах ее восхитительных волос с тонкой примесью аромата духов. Его ночная грёза, его запретная мечта была так близко… Полина внимательно следила за происходящем на экране. Казимир, затаив дыхание, медленно высвободил правую руку и небрежно приобнял дочь за хрупкие плечики, как бы невзначай. Пальцы его ощутили шелковистый пушок на ее коже, золотистый локон невинно щекотал его щеку. Дыхание сбилось, привычный ритм сердца нарушился. Казимир, чувствуя, как голову заполняет туман, потянулся губами к мягкому ушку, сглатывая горячую слюну, вдруг заполнившую рот.
Полина выпрямилась и отстранилась от отца, удивленно уставившись на него голубыми глазищами.
– Ты чего сопишь, пап? У тебя насморк что ли?
Казимир мгновенно потушил огонь вожделения во взгляде и отвернулся к телевизору, внутренне вздрогнув от неожиданности.
– Да, простыл слегка, – пробормотал он охрипшим голосом, испугавшись, что спугнул наваждение, свою сладкую муку, – кондиционер на работе, черт бы его побрал…
С тех пор что-то изменилось в Полине, как будто перестала ощущать свое естественное единство с родным человеком. Отец перестал быть ее продолжением в этом мире. Между ними выросла невидимая стена. И Казимир страдал, сокрушаясь об утраченном, терзаясь чувством вины из-за своей несдержанности, неосторожности. А тьма, заполняющая его изнутри, все больше отравляла кровь, его мысли и душу. И он жаждал, жаждал…
Как-то Казимир вернулся с работы раньше обычного. Дома была только Полина, но она не заметила его возвращения, потому что мылась в душе. Сняв пальто и ботинки в прихожей, Казимир на цыпочках подошел к двери ванной, из-за которой доносился шум льющейся воды и беззаботное пение. Вдруг он почувствовал себя мальчишкой – подростком раздираемым на части непреодолимым желанием не то, что вкусить, а хотя бы прикоснуться к запретному и манящему. Душа его наполнилась предвкушением чуда, под ложечкой засосало от страха. Он осторожно надавил на ручку двери и сердце его дрогнуло: дверь была не заперта. Тьма, обернувшись черной коброй, встала в боевую стойку, расправив свой капюшон. «Не смей!» – заверещал в голове Казимира истошный голосок, надрываясь, срываясь на крик. «Я только посмотрю одним глазком…» – прошипела в ответ кобра, трепеща от нетерпения длинным раздвоенным языком. Он медленно и очень осторожно приоткрыл дверь и заглянул в заполненное влажным паром помещение. Голос певицы стал отчетливее, но смысл слов не доходил до сознания Казимира. В голове его гудел колокол, и он боялся, что Полина услышит этот звон.