Черный Георгин для Королевы - стр. 13
Я застыла на каменном постаменте в траурном черном платье, что весило, судя по моим ощущениям, пару центнеров. Пальцы, по-прежнему, были обвешаны массивными кольцами с драгоценными камнями, в горло упиралось пышное черное жабо, чесало кожу, душило. Хотелось сорвать с себя все это и вздохнуть свободно.
Но тяжелее всего давила корона. Она впивалась золотым обручем в затылок и лоб, давила и физически, и морально. Именно из-за этой короны на меня смотрело несколько сотен пар глаз, и эти взгляды заставляли держаться неестественно прямо, будто проглотив кол.
Когда мы вышли за пределы замка (да-да, самого настоящего замка!), я ошалело вращала глазами, не задумываясь о том, как выгляжу со стороны. Слишком велико было мое изумление. Но, пройдя через внутренний двор, усеянный людьми, я вдруг с холодком, пробежавшим по спине поняла, что это не цирк, и не театр. Все происходило на самом деле.
Слуги в замке кланялись и застывали в скрюченных позах от мала до велика, на всех старинные костюмы, простые и не такие богатые и тяжелые, как у меня. На улице народ россыпью разбежался по двору. Попрятались. А те, кто не успел – падали на колени прямо в грязевую жижу, по которой топтались лошади, склоняли головы и побелевшими губами бормотали какие-то неуместные оды.
От всех исходила осязаемая волна страха. Меня, то есть, королеву, в чье тело я попала, до одури боялись. Даже мужчины застывали, подрагивающими пальцами вцепившись в головные уборы, которые мяли в руках, как тряпки.
Кажется, я попала в тело не самой доброй королевы, иначе чем объяснить, что никто, абсолютно никто не осмеливался смотреть мне в глаза. Даже приближенные. Вместо радости и счастливых улыбок, что их королева осталась жива, я ловила только бегающие и вусмерть перепуганные взгляды.
- Ее Величество, Ровена Темная Седнгхолд, - громко и зычно объявил глашатай, когда я подошла к окружившей что-то толпе.
Та тут же расступилась, люди почтительно склонили головы, открыв моему взору большое каменное ложе из веток и сухостоя, на котором лежал человек. Мертвый король, мой муж.
Не зная, как себя вести, чтобы не выдать, я действовала осторожно, приглядываясь и прислушиваясь.
Небольшого роста мужичок в красной рясе, судя по всему, был некоем подобием священника (если церковь тут, конечно, существовала). Дождавшись, когда я встану во главе круга, он начал произносить слова, половину которых, я не понимала из-за сложности произношения. Но смысл я определенно уловила. Тарла Серебряного провожали в путь, рассказывая простому люду, какая дорога, полная приключений и подвигов, его ждет. Затем священник (буду пока называть его так), кивнул мне, и я, нервничая, подошла с факелом к лежащему телу.
Боязно и неприятно. Как-то мне не доводилось заниматься кремацией.
Неожиданно в толпе раздался звонкий женский голос. Запел тоскливую песню, затянул, почти причитая. Хрустальным звоном пробежал меж рядов. Ей вторила вся толпа, и мужчины, и женщины, подхватывая медленный темп.
Не понимая, должна ли я петь, я просто шевелила губами, поскольку слов песни, естественно, даже не знала. Прикоснувшись факелом к сухостою, вздрогнула, завороженно глядя, как пламя начинает лизать ветки и богатую одежду почившего короля. На его лицо я боялась даже мельком взглянуть. Затем меня проводили на постамент, на котором я теперь и стояла, возвышаясь, будто поэт, который собирался читать свои стихи на Старом Арбате.