Черный дом - стр. 18
– Ну что, пловец, ты, надеюсь, окончательно оклемался? – Алина сложила руки на груди и посмотрела на него в упор. – Улавливаешь всё, что я говорю? Отлично. Тогда давай познакомимся поближе, если ты не против… А если против, – добавила она, криво усмехнувшись, – тебе всё равно придётся сделать это, потому что ничего другого тебе не остаётся… Ну, меня-то ты уже знаешь. Хотя, надо сказать, очень поверхностно. Признаюсь тебе откровенно: я не совсем то, чем кажусь со стороны, на первый взгляд. Точнее – совсем не то! Я не та, за кого ты меня принял и на что ты сразу же повёлся… на что все вы, козлы, так легко ведётесь… Ну да, впрочем, у тебя ещё будет возможность, причём в самое ближайшее время, узнать меня получше. Но предупреждаю сразу, – её голос вдруг стал глуховатым и сдавленным, а в глазах блеснул уже знакомый Гоше мрачный огонь, – лучше б тебе не узнавать меня такой, какая я есть на самом деле. Это будет самое страшное – и, кстати, скорее всего, последнее – знакомство в твоей жизни!.. Но, – коротко хохотнула она и задорно подмигнула ему, – как уже было сказано, деваться тебе всё равно некуда. Так что смирись и прими свою горькую участь спокойно и твёрдо, как подобает заслуженному мастеру спорта!
Видимо, довольная своей сомнительной остротой, она сама же ей и посмеялась, после чего, вероятно вспомнив о чём-то важном, легонько хлопнула себя ладонью по лбу и укоризненно покачала головой.
– Ой, какая же я всё-таки эгоистка! Всё о себе да о себе. А о папуле чуть не забыла. А он такой скромник и молчун, что и не напомнит о себе. Познакомься, фраерок, это мой папка, – она кивнула на своего не произнёсшего до сих пор ни единого слова собеседника, стоявшего чуть поодаль, у соседней стены, и молча внимавшего её речам. – С его дубиной ты уже познакомился, и, поверь мне, твоё счастье, что ты выжил после этого. Потому что силища у моего папашки немереная! Бывали случаи, когда он и без биты, просто ударом кулака, отправлял людишек на тот свет. Так что ты ещё легко отделался. Крепкая, видать, у тебя башка. Счастливец!.. Хотя, – прервала она себя, прыснув от смеха, – что это я говорю? Какой ты нахрен счастливец?! Для тебя лучше было бы, пожалуй, испустить дух сразу, без лишних мук. Нас с папулей это, конечно, немного огорчило бы – мы лишены были бы сегодня нашей любимой потехи, – но вот для тебя это был бы, наверно, наилучший исход. Потому что, скажу откровенно, как на духу, ничего хорошего, ничего из того, на что ты, вероятно, рассчитывал, идя сюда, – а на что такие кобели, как ты, рассчитывают, догадаться нетрудно, – тебя здесь не ждёт. А ждёт тебя – уж ты поверь мне! – такое, что ты не раз и не два горько пожалеешь, что не окочурился сразу же, от удара папашкиной биты… О том же, что ты встретил меня сегодня и попал сюда, в этот уютненький домик, ты небось уже пожалел, а? – Она присела на корточки рядом с Гошей и с язвительной усмешкой заглянула в его бледное, осунувшееся лицо.
Гоша не ответил. Он не в силах был пока что – и от пережитого потрясения, и от крайней физической слабости – вымолвить ни слова и только растерянно и недоумевающе смотрел в устремлённые на него широко распахнутые изумрудные глаза, горевшие каким-то странным, как будто безумным огнём. И лишь чувствовал, как вместе с кровью по его венам постепенно разливался холодный липкий страх, от которого замирало сердце, по телу пробегала то и дело мелкая дрожь и, казалось, трудно становилось дышать.