Черный Арагац - стр. 20

– Хорошо.

– И в Нахичевани арестовали банду из семи человек, занятую подделкой ценных бумаг с помощью литографии. Изъяли камень, отпечатанные заготовки и фальшивые векселя «Донского земельного банка».

– Армяне?

– Четверо армян, один грек и два еврея.

– Ничего себе гоголь-моголь! – дёрнул подбородком полицмейстер. – Купаж – не приведи Господь! Сядешь с такими за ломберный стол – без порток останешься.

– Один армянин оказался беглым. Кассир-растратчик. И вы правы – двое евреев были ранее осуждены за картёжное мошенничество, а теперь вот занялись подделкой. Четверо пойдут по этапу впервые… У меня всё.

– Держите меня в курсе дознания по убийству этого… как его… однорукого отставного полковника.

– Верещагина.

– Вот-вот.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие.

– И принесите-ка мне копию протокола допроса этого парня…

– Ардашева?

– Да.

– Совсем запамятовал, – виновато выговорил секретарь. – Пришло сообщение из жандармского железнодорожного отделения. Студента этого, Ардашева, второго дня обобрали в поезде. Украли саквояж. Правда, он у него был для отвода глаз. Деньги – пятьдесят тысяч – студент зашил в трёх потайных карманах жилетки. Воры не доглядели.

– Хитёр!

– Револьвер, паспорт и триста рублей мойщики не тронули.

– Это понятно, – усмехнулся полицмейстер. – А знаете почему?

– Позвольте полюбопытствовать?

– Узнай жандармы об этой мелочной краже, они немедля бы и с превеликим удовольствием разнесли бы сию новость через кондукторов по всем станциям Владикавказской железной дороги. Мол, мойщики теперь карманными кражами промышлять стали, а марвихеров побоку пустили. После этого последние собрали бы воровскую сходку, и виновных бы, скорее всего, прирезали… за жадность и нарушение договорённостей.

– Воровская честь не позволила?

– Нет у жуликов никакой чести и отродясь не было! Есть только животный страх. Воровскому слову цена – один чих и три плевка.

– Вы совершенно правы, ваше высокоблагородие.

– А насчёт студента этого… как его?

– Ардашева?

– Узнайте, где остановился. Если появится что-то интересное – докладывайте. Сдаётся мне, что этот парень не так прост, как кажется.

– Так точно-с. Разрешите идти?

– Ступайте. Не буду вас от службы отвлекать. Дел-то невпроворот.

Когда секретарь удалился, надворный советник потянулся к трубке. Но она потухла. Раскурив её заново, он почувствовал горький вкус турецкого табака и вместе с ним чувство неловкости от того, что при подчинённом он то и дело забывал произнесённые фамилии, точно старик, страдающий слабоумием. «Надобно травок каких-нибудь на Старом базаре купить да пропить или к провизору Цукерману за микстурой зайти, что на Пушкинской, у кумысной будки. Негоже так память запускать. Негоже».

Свет газового фонаря отражался в окнах унылого двухэтажного серого здания давней постройки, где и располагались судебные следователи Ростова-на-Дону. Увидев выходящего из дверей Ардашева с тростью и газетным свёртком, Бабук радостно вскинул руки:

– Как хорошо, Клим-джан, что тебя выпустили! Деньги все отдали?

– Да. Только надо бы их положить в сейф.

– В гостиница «Гранд-отель» сейф есть.

– Хорошо бы попервоначалу заехать в магазин и купить мыло, зубной порошок, щётку и недорогой бритвенный набор. Да и сменного белья у меня нет и носков.