Черный Арагац - стр. 14

– Резонно, – заметил следователь и, достав папиросу, закурил. – Посмотрим, что скажет прозектор. Заключение будет только завтра.

– Простите, не могли бы вы вернуть мне мои папиросы. Чертовски хочется курить.

– Ах да, конечно. Ваши вещи и деньги сейчас принесут. Примите по акту. Сейчас писарь как раз его и составляет. Придётся немного подождать, пока нумера купюр перепишут. Но я уже распорядился. Вы угощайтесь пока моими. «Анненков»[23]. Табак отличный. А вот и спички. Прошу.

– Благодарю. – Ардашев с удовольствием затянулся и спросил: – А вы изъяли два окурка «Трезвона», что в пепельнице лежали?

– Выемка вещественных доказательств произведена, они укупорены, как положено.

– Пепел надобно обязательно взвесить. Потом взять две такие же папиросы, выкурить и тоже взвесить исключительно пепел. Если вес совпадёт, значит, именно эти папиросы злодей и курил. Позже это поможет выстроить детальную картину преступления. И шведская спичка важна. Она же необычная, красная. Говорят, такие в публичных домах раздают. Реклама домов терпимости запрещена, так они таким путём решили о себе напоминать.

Судебный следователь улыбнулся и спросил:

– Вы, как я понимаю, на юридическом факультете учитесь?

– Я там всего два курса окончил, а потом перешёл на восточные языки, – выпустив с наслаждением струйку дыма, объяснил Клим. – Хочу мир посмотреть: Константинополь, Александрию, Калькутту…

– Эка хватили! – улыбнулся Валенкамп. – В Индию собрались! Как Налбандян?

– Простите? Как кто?

– А вы о нём не слыхали?

– Нет.

– Как же! О нём в наших краях все знают. Ещё в конце прошлого века один богатый армянин из Калькутты завещал своё состояние магистрату Нор-Нахичевану, а через шестьдесят лет Микаэл Налбандян сумел добиться в индийском суде его фактического получения, и теперь деньги рекой текут в Нахичевань из Калькутты. Завещатель оставил после себя действующий порт, магазины, гостиницы. Управляет всем попечительский комитет, который и шлёт рупии в Россию. А Налбандян ударился в социализм, был под следствием в Петропавловской крепости и умер в ссылке. Он похоронен на кладбище здешнего армянского монастыря Сурб-Хач[24]. Старое дело. Им ещё Третье отделение занималось. Он хотел поднять зейтунских армян на восстание против турок и заодно анархию в России установить. Ездил к дружкам в Лондон, к Герцену и Огарёву. Все эти освободители хорошо начинают, да плохо заканчивают. Ну их! – с досадой изрёк надворный советник и затушил папиросу в пепельнице из черепашьего панциря. – Имя Налбандяна запрещено даже упоминать, но армяне его любят и чтут.

– Надо же! – покачал головой Ардашев. – Наследство из Калькутты. А большое?

– Миллионы! Да вы расспросите своего друга. Он вам взахлеб расскажет… Что-то разболтался я с вами… А в судебной медицине, вижу, вы неплохо разбираетесь.

– Часто бывает, что она помогает найти ключ к разгадыванию преступлений. Я посещал свободные лекции по этой дисциплине на медицинском факультете.

– А вот теперь, господин студент, перейдём ко второму вопросу. Итак, мы нашли у вас лист бумаги с записями. Вы пояснили, что делали выписки из конторской книги, где указаны должники покойного. Зачем они вам?

– Я хочу отыскать убийцу Верещагина.

– Ого! Звучит громко! Вы что же, сыщик? – удивлённо поднял брови надворный советник.