Черный ангел смерти - стр. 8
– Ты смотри, девчонка, – удивлённо проговорил он. – Да она сейчас упадёт, держи её, Вовчак.
И во время сказал. Подскочивший к девочке воин подхватил уже падающее хрупкое тельце в край обессилевшего ребёнка. Это были, казалось, ходячие мощи, а не живой человек.
Устроив девочку возле перевёрнутой на ночь лодки, Вовчак побрызгал ей в лицо водой, а потом смочил сухие потрескавшиеся губы. Она жадно облизнула их и открыла глаза. Серые как вечерние облака глазищи казались огромными на маленьком исхудавшем личике, и в них появился страх.
– Не бойся, малышка, мы свои, – тихонько успокоил её воин. – Вот, испей ещё водицы.
И он поднёс к лицу ребёнка берестяную мисочку с водой. Дед Сев, не любивший терять время попусту, пополнил уже их походный быт несколькими хозяйственными поделками, в том числе вот этой маленькой мисочкой и двумя большими деревянными ложками. Есть ими пока было нечего, поскольку не было котла, чтобы сварить хоть что-то, но запасливый дедок был доволен – в хозяйстве пригодится всё, приговаривал он, и принимался за следующую поделку. Сейчас маленькая мисочка с водой из реки, поднесённая дедом, была как раз по делу.
Девочка выпила воды и глянула на спасших её людей голодными глазами.
– Сейчас я дам тебе поесть, дитятко, – скрипучим от жалости голосом проговорил дед Сев, – только не спеши и не ешь сразу много, а то худо тебе станет.
Куда там не есть, когда изголодавшийся ребёнок увидел перед собой на большом зелёном листе почищенное от костей рыбье мясо. Девочка диким зверьком накинулась на угощение и вмиг смела всё, что было. Потом удовлетворённо вздохнула, и глаза её закрылись сами собой. Дитя было измучено до крайности. Вовчак накрыл маленькое тельце своим кафтаном, а потом они оба долго сидели у слабо горящего костерка, молча. Дед отложил малышке ещё пару рыбинок – с этим-то она справится легче, а вот заячье мясо ей сейчас давать никак нельзя, пусть хоть капельку наберёт силы.
Только утром, когда ребёнок отоспался и ещё раз досыта наелся, мужчины узнали, что зовут девчушку Настуня, лет ей вот-вот исполнится восемь и идёт она от самого Роденя.
– Далеко-то как, Господи помилуй! – воскликнул дед Сев. – И как дошла?
– Далеко это, правда, и идти было трудно и страшно, но надо ведь. Мамка сказывала, что у меня здесь, в Богуславе, тётка родная есть, и она сможет меня приютить, если что. Я пришла, а здесь…
И девчушка горько заплакала.
– А в Родене что? – осторожно поинтересовался Вовчак.
Девочка взглянула на него своими огромными глазищами, и такая тоска в них встала, что сердце щемит смотреть.
– Нет больше Роденя, – сказала и хлюпнула носом.
Родень был старинный, большой и очень хорошо укреплённый город на берегу Роси, у самого её устья. Здесь ещё сыновья князя Святослава Игоревича бились между собой, когда за великокняжью шапку дрались, и Владимир убил брата своего Ярополка. Широко раскинувшийся город лежит у подножья поросшей лесом Княжьей Горы, а на самой вершине её большой княжий терем и церковь. Значит, и эту крепость повоевали проклятущие монголы, подумалось Вовчаку, а там уже и до Канева рукой подать. Он куда слабее Родня, ему никак не устоять.
– А сама-то как спаслась? – спросил всё же у девчушки.
– Так меня мамка в подпол забросила, когда эти косоглазые подошли к стенам города, и велела сидеть тихо, словно я мыша какая, и носа не казать наверх, пока всё вокруг не закончится. Уж не знаю, сколько я там просидела, но только есть мне больно захотелось, аж живот подвело. Там в подполе только квашеная капуста была и яблоки моченые в бочке, от них ещё больше есть хотелось. И страшно было очень. А когда я вылезла, наконец, наверх, то мне ещё страшней стало. От города одни головёшки остались и от терема на горе тоже. Еле выбралась я из спалённого города. Не помню, как и добралась сюда. А здесь – то же самое. Думала, пропаду теперь одна, но тут вас нашла.