Черный аист - стр. 17

– В Минске, значит, нет подходящих натурщиц?

– Они всюду есть, – махнул рукой Валера. – Ради хорошего снимка любая разденется. Но у нас другая традиция.

– Какая?

– Сельская, – ухмыльнулся Валера. – У меня после Теребежова отличная серия старух получилась.

– Ульяну тоже снимал?

– Ульяна, во-первых, не старуха, а во-вторых, она на тебя глаз положила. О чём вы с ней в хлеву шептались?

– Не в хлеву, – покраснел я. – Сам говорил, что она мольфарка.

– Вот именно, – подмигнул мне Валера. – Но я ухожу из фольклористов. Лингвистика гораздо перспективнее.

– А я?

– А ты оставайся. Диссертацию по каравайному обряду напишешь.

Этот разговор с Валерой состоялся перед моим отъездом в Сочи.

Здесь, в окружении целого табуна длинноногих пионерок, его предательство мне уже не представлялось роковым. Хочет в лингвисты – пусть идёт. В конце концов, не всем докапываться до праязыка. И не всем вязать платья жёнам.

– Куда отправляемся? – спросил я в автобусе Володю, воспитателя второго отряда.

– В самшитовый лес, – ответил тот.

Самшита я никогда не видел. Но мало ли чего я не видел в свои неполные восемнадцать.

Я сел рядом с сочинской Катей.

– Занято, – сказала она.

– Кем? – удивился я.

– Анжеликой.

– Нет здесь никакой Анжелики.

– Она забыла купальник. Сейчас придёт.

– А зачем купальник в лесу?

Катя вздохнула и стала подчёркнуто смотреть в окно.

– Пристроится где-нибудь, – утешил я её. – Зато с тобой целый воспитатель сидит.

– Полвоспитателя.

– Почему пол?

– Практикант.

Всё-то они знают. И всё видят.

– Ну-ка, взгляни на меня, – приказал я.

Катя взглянула.

– Так я и знал, – кивнул я.

– Что знали?

Я видел, что Катя заинтригована до крайности, и держал паузу насколько это возможно.

– Что, что знали? – прижалась она ко мне горячим плечом.

– Так и обжечься можно, – отодвинулся я. – Глаза у тебя русалочьи.

– Ну-у… – разочарованно протянула Катя. – У Анжелки они совсем чёрные.

– У русалок прозрачные, я это на проводах русалки видел.

– Где?

– Так у нас обряд называется. Про фольклор слышала?

– Нет.

– Ну да, откуда в Сочи обряды, здесь одни курортники.

– Мне бабушка всё время говорит, что я русалка. Такого, как вы, запросто утоплю.

Катя пренебрежительно махнула рукой.

К счастью, автобус тронулся, и наш диспут закончился. Начался поход.

Мотор автобуса надсадно выл на серпантине, забирающемся в горы.

«Хорошо, что мы едем на автобусе, а не идём пешком», – размышлял я, глядя в окно.

– Пешком я бы вообще умерла, – сказала Катя.

«Она что, мысли читать умеет?» – подумал я.

– Конечно, – фыркнула Катя. – Все русалки умеют.

– А ещё что?

– Скоро узнаете.

Она снова фыркнула.

Я сделал вид, что мне это не интересно.

– Познакомите меня с Пиратом? – искоса посмотрела на меня Катя.

– Ещё чего! – теперь фыркнул я. – У него таких, как ты, целый пляж.

– Я знаю, – Катя вздохнула. – А с Саней?

– И с Саней нельзя. Испортишь мне парня.

Катя хихикнула. Похоже, моя мысль ей понравилась.

– Я вам взамен Анжелку отдам, – сказала она. – Она хорошая. К тому же армянка.

– Армянка? – теперь я искоса посмотрел на неё.

– В Сочи полно армян, – пожала плечами Катя. – И у вас в Хадыженске.

«Откуда она знает про Хадыженск? – подумал я. – Я вроде никому не говорил о нём».

– Спасателю говорили, – усмехнулась Катя. – Анжелка в сто раз лучше этой поварёшки.

«И про Таньку знает! – в очередной раз поразился. – Ну и девица…»