Черные вороны 6. Лезвие - стр. 33
Свернул на проселочную дорогу. А я отвела взгляд и вдруг поняла, что меня держало, как магнитом, а сейчас отпустило, и осталась легкая дрожь в теле.
– Я пыталась хоть что-то вспомнить. Извини.
– Ты не умеешь лгать. Признайся, что рассматривала меня.
– Еще чего! Тоже мне. Ты самоуверенный нахал.
– Оооо, это нежнейший комплимент. Да ладно, расслабься. Меня всегда рассматривают женщины. Я привык.
Какой же он мерзавец. Поразительный мерзавец, сексуальный мерзавец, умопомрачительный мерзавец. О божеееее. Я, правда, это думаю?
Он закурил, и я откинулась на спинку сиденья.
– Дашь и мне сигарету.
– Да щазззз. Мелкая. Когда-то много лет назад мы с тобой договорились, что ты при мне не куришь.
– Да ладно… и я послушалась?
– Конечно.
– Чего это? Тоже мне, большой и страшный серый волк.
– О, дааа. Все верно. Ты меня боялась, маленькая Красная Шапочка.
Он снова смеялся, но уже иначе и очень заразительно. В его синих глазах плясал миллион сумасшедших чертей, и это настроение передалось и мне. Я вдруг подумала, что остро реагирую на малейшую смену его настроения и вторю ему совершенно невольно. И эта проклятая улыбочка. Ее нужно запретить законом. На нее нужно наложить штраф.
– Запрещал мне курить, а сам куришь. При мне. Быть пассивным курильщиком – это также опасно.
Продолжает смеяться, но сигарету выкинул в окно.
– Рядом со мной, Даша, тебя ждет намного больше опасностей, чем сигаретный дым.
Выпустил кольца дыма в другую сторону, а я во все глаза смотрела на его губы и думала о том, что это непередаваемо эротично… невыносимо эротично. Эти губы и дым… И тут же отвернулась. А ведь у меня был парень. И кто это был? Почему он не звонит и не приезжает? Почему мне никто о нем не рассказывает? Кто взял мою девственность? Я кого-то любила?
– Мы приехали, – сказал Максим и затормозил у небольшого здания, обнесенного забором, из-за которого слышался собачий лай, а над воротами было написано «Подари Жизнь». Частный приют для домашних животных.
– Вот куда ты ездила почти каждый день.
И вышел из машины.
8. ГЛАВА 7
Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил.
© Эрих Мария Ремарк
Я трепала между ушей то огромную черную немецкую овчарку, то рыжую. Они счастливо виляли хвостами и прыгали на меня, облизывая мне лицо, повизгивая, как раненые поросята. Они меня узнали, а я нет. И вначале, когда открыли вольер и на меня понёсся этот огромный медведь с бархатной черной шерстью, а за ним выскочила вторая овчарка, вывалив язык и поскуливая, я оторопела.
– Это Демон и Молли. Их нашли в канализационном люке. Ты ездила с бригадой спасателей, и их доставали оттуда при тебе.
Я гладила лоснящуюся черную голову, а второй рукой – рыжую и жмурилась, когда Дем вылизывал мое лицо и покусывал мне скулу от счастья.
– Им было месяца три или четыре. Перебитые лапы, сломанная челюсть у него и перебитый хребет у нее, не стоячие уши у обоих. Ты хотела забрать их к… к себе домой после карантина и прививок. Но… попала в аварию. Они тебя обожают. Вот что значит собачья преданность. Не забыли… тебя.
И выдохнул, я подняла голову и посмотрела на Макса. Совсем не похожие на него грустные нотки в голосе.
– Они прелесть. Великолепный пес. Да, ты красавец. Ты просто красавец. А ты лисааа, ты, Молька, лисааа. Самая настоящая рыжая лисичка. Неее, ненене, не надо меня вылизывать.