Размер шрифта
-
+

Черные вороны 2. Лабиринт - стр. 25

- Вы что, психи, что ли?

Макс, смерив его презрительным взглядом, так, словно перед ним мелкое насекомое, сделал еще одни шаг, и когда Берн, дрожа всем телом и боясь приподняться, начал ползти в сторону двери, процедил сквозь зубы:

- Послушай, ты, падла, исчезни! Вали отсюда, чтобы в городе я тебя вообще не видел! Пять минут - потом станешь мишенью для игры в дартс…

Глазки Берна забегали еще быстрее, он хотел было что-то ответить, но, посмотрев на свирепое выражение лица Макса, просто свалил. Какое жалкое существо, просто смешно и противно. Только я не собиралась произносить это вслух.

- Ты смотри, дядя Максим! А что случилось? По племяннице соскучился?

- Послушай, мелкая. Ты говори, да не заговаривайся. Я не посмотрю, что ты дочь моего брата – получишь по полной.

В этот момент я вспыхнула, словно спичка. Отца он вспомнил, тоже мне. Да плевать он хотел, где я и что со мной происходит. Я выпрямила спину и, вздернув подбородок, произнесла:

- А ты мне кто? Отец? Чтобы мораль читать. Кстати, а где он? Ты случайно не в курсе? Что ж он не приехал, не спас свою любимую доченьку? Это уже стало плохой привычкой, не находишь?

Макс подождал несколько секунд, словно пережидая, когда мой запал немного потухнет, и, вертя в пальцах брелок от своего мерса, оперся об стену и ответил:

- Твой отец там, где должен быть. Уверен, если бы он знал, что ты чудишь, приставил бы к тебе няньку. Вот как раз самое время. К одной и второй…

Я сразу поняла, что он имел в виду Дарину. Черт! Ей что пришлось обратиться к Максу? Конечно, пришлось, и то, что он сейчас стоял передо мной - явное тому подтверждение. Угрызения совести, смешиваясь с возмущением, не давали мне уступить:

- Да что вы хотите от меня? Что? Я не ребенок уже, что хочу – то и делаю. Может хватит корчить из себя заботливых робин гудов?

Было заметно, что Макса этот разговор начал потихоньку раздражать, и он, приближаясь ко мне, вытащил из внутреннего кармана куртки пачку Marlboro и достал оттуда сигарету, тем самым показывая, что пора выходить на улицу:

- Послушай, меня мало заботит, что ты там хочешь. Ты сейчас уезжаешь со мной. Доставлю домой – а дальше пусть твой папа сам с тобой разбирается!

- Папа? Со мной? В перерывах между очередным убийством и минетом секретарши?

Я видела, как на скулах Макса заходили желваки. Он был зол, чертовски зол, я испытывала его терпение и понимала: единственное, что его пока еще сдерживает – это то, что я не чужой ему человек. Да и читать нотации он не привык. Иногда мне даже казалось, что он, когда смотрит мне в глаза, видит намного больше, чем остальные. Это не жалость, не сочувствие, не долбаное сострадание, а понимание. Понимание и молчаливая поддержка.

- Я твоему отцу свечку не держал и очень надеюсь, никогда не придется. Это не мое гребаное дело. А ты, дура мололетняя, могла сейчас нарваться. Ты понимаешь это вообще?

- На что нарваться? На что? Нашел чем напугать… - произнесла эти слова и почувствовала себя так, словно меня облили ледяной водой. Стало вдруг так холодно, грустно, одиноко и что хуже всего - мне было себя жалко. До такой степени, что хотелось просто уткнуться кому-то в плечо и плакать… навзрыд, долго, чтобы вместе с этим соленым ручьем выплеснуть из себя унижающую меня жалость.

Страница 25