Черные холмы - стр. 8
Паха Сапа кивает, отставляет миску с супом, садится, скрестив ноги, на мягкую шкуру, и думает о том, что скажет. Сильно Хромает рассказал трем собравшимся о призраке, именно поэтому они сегодня здесь, а не празднуют, или скорбят, или (как это сделал бы Глупый Лось) стреляют по оставшимся в живых вазичу на вершине холма, и Паха Сапа знает, что двух шаманов и воина, который считается другом Шального Коня, больше всего интересует личность синего мундира, чей дух вселился в Паха Сапу.
Паха Сапа закрывает на минуту глаза, вызывая из дыма и сумятицы страшных воспоминаний события сегодняшнего дня. Он надеется, что когда откроет глаза и начнет говорить (и говорить так кратко, как его учил Сильно Хромает, когда Паха Сапа был маленьким мальчиком, и так четко, как только может, хотя призрак вазикуна продолжает болтать и метаться в его мозгу), то у него родятся несколько простых, бесстрастных слов чуть ли не в форме монотонного песнопения. Но Паха Сапа, прежде чем открыть глаза и начать рассказ, делает паузу, чтобы вспомнить все в подробностях.
Он пришел не для того, чтобы сражаться. Паха Сапа знал, что он не воин (этому его научил единственный печальный поход против кроу прошлой весной), но в этот день, когда на юго-восточной оконечности огромной деревни, состоящей из множества типи, наполнявших долину, началась стрельба, он вместе с Сильно Хромает выбежал из вигвама. Шумиха стояла невероятная. Акисита пытались поддерживать порядок, но молодые воины не обращали внимания на племенную полицию, они кричали, вскакивали на коней и мчались на шум сражения. Другие воины спешили нанести на себя боевую раскраску, найти оружие и затянуть песни смерти. Хотя Паха Сапа знал, что в душе он не воин, но, слыша, что стрельба не утихает, и видя, как на востоке и над утесами по другую сторону реки поднимаются клубы пыли, а из деревни продолжают выезжать все новые и новые всадники всех возрастов, почувствовал, как в нем нарастает возбуждение.
– Сражение – на дальнем конце деревни.
Сильно Хромает показал в сторону юго-востока.
– Я хочу, чтобы ты оставался здесь, пока я не вернусь.
И Сильно Хромает без всякого оружия медленно двинулся в направлении стрельбы.
Паха Сапа оставался на месте, даже когда Волчий Глаз, Левая Нога и несколько других молодых людей, которых он встретил здесь в толпе у дороги, проскакали мимо, с издевкой крича ему, найди, мол, себе пони. Но они умчались на юг, прежде чем Паха Сапа решил, что ему делать.
Потом послышалась стрельба почти с противоположной стороны – от оврага в северной оконечности деревни. Несколько минут назад Паха Сапа поднял глаза и увидел колонну вазичу на лошадях – они двигались на север по гребню холма. Может быть, подумал Паха Сапа, атака синих мундиров с юго-востока на самом деле была ложной, отвлекающим маневром, а настоящая атака должна произойти здесь, на противоположном конце деревни, где собираются женщины и дети? Всего три дня назад Сидящий Бык говорил Сильно Хромает, что именно такую тактику использовал Длинный Волос, когда атаковал деревню Черного Котла.
Какая-то женщина прокричала, что синие мундиры идут по оврагу и пересекают вброд реку неподалеку от жилища Сильно Хромает, вблизи места, где собралось много мужчин и женщин. Группа воинов – их кони и умащенные маслом тела были покрыты пылью после сражения на юго-востоке – промчалась по деревне на север, в сторону новой угрозы, разметав по пути стариков, женщин и вопящих младенцев. В конце этой группы скакала лошадь без наездника, на ее чепраке алело кровавое пятно. Всадники замешкались на несколько мгновений, чтобы дать возможность женщинам уйти с дороги, кобыла без всадника остановилась позади лошадей и кричащих воинов, ее глаза бешено вращались.