Черные холмы - стр. 44
Когда вождь уже терял сознание, его подхватил старый друг Сидящего Быка – Черная Луна. И тогда Сидящий Бык прошептал что-то Черной Луне, а Черная Луна встал и прокричал ждущим тысячам:
– Сидящий Бык хочет, чтобы я сказал вам: он только что слышал голос: «Я даю тебе это, потому что у них нет ушей», и тогда Сидящий Бык поднял глаза и увидел над собой и над всеми нами солдат, нескольких наших вольных людей природы и наших союзников на конях, и много вазичу падали, как кузнечики, и головы их клонились, и шляпы слетали с них. Вазичу падали прямо на нашу стоянку.
И Паха Сапа помнит радостный крик, который разнесся по деревне, когда люди услышали про это видение.
Они знали, что в видении Сидящего Быка у синих мундиров не было ушей, так как вазикуны не хотели слышать, что лакота и шайенна хотят одного – чтобы их оставили в покое, и что лакота отказываются продавать свои любимые Черные холмы. Женщины будут протыкать швейными шилами барабанные перепонки мертвых вазичу на поле боя, чтобы открыть эти уши.
И на этом виваньяг вачипи закончился по прошествии всего двух дней, и после этого победного видения Сидящего Быка тысячи людей переместились на юго-запад и образовали более крупную стоянку на Сочной Траве, где Длинный Волос и его солдаты вазичу из Седьмого кавалерийского полка пойдут на них в атаку и где призрак Длинного Волоса вселится в Паха Сапу.
Паха Сапа покидает историка и «нэш» с наступлением темноты. Уже идет снег – слабый, но постепенно усиливающийся. Доан Робинсон следует за Паха Сапой по дорожке туда, где Паха Сапа натягивает свою просторную кожаную куртку, кожаные перчатки, кожаный шлем и очки – все это лежит у него в коляске мотоцикла. Снежинки летят горизонтально под горящим уличным фонарем над ними.
– Билли, погода неважная. Останься на ночь. Дорога до Дедвуда ужасная даже днем и в сухую погоду. А через полчаса там и на машине, наверное, будет не проехать.
– Ничего, мистер Робинсон. У меня есть где остановиться по пути… если уж придется.
– Красивый мотоцикл. Я никогда не обращал на него внимания. Это американский?
– Да. «Харлей-дэвидсон джей» тысяча девятьсот шестнадцатого года.
– По крайней мере, у него есть фара.
– Да. Это первый мотоцикл такого класса с фарой. Правда, луч у нее слабоват, и она неустойчива. К тому же фара сломана. Все время собираюсь ее починить.
– Оставайся на ночь у нас, Билли.
Паха Сапа перекидывает ногу через седло. Мотоцикл прекрасен – удлиненный, холеный, голубого цвета с красновато-оранжевой надписью «харлей-дэвидсон». Над сломанной фарой расположен коротенький клаксон, который находится во вполне рабочем состоянии. Трубка воздушного коллектора имеет искривленную форму, на взгляд Паха Сапы, это настоящее произведение искусства – впускной смеситель питает надежный простенький четырехтактный двигатель с V-образным расположением цилиндров объемом шестьдесят один кубический дюйм. Он первый в своем классе имеет кик-стартер. У мотоцикла мягкое кожаное сиденье для пассажира над задним колесом (правда, без спинки), и хотя коляска съемная, Паха Сапа всегда ездит с ней – возит свои инструменты.
Он ключом врубает магнето с задней стороны двигателя. Три удара по кик-стартеру – и двигатель, взревев, оживает. Паха Сапа дает газку, а потом сбавляет обороты, чтобы слышать историка.