Чёрные цветы - стр. 12

«Ааа-ди-ди, – упрямо заливалась невидимая пичужка. – Ди-ди! Ди-ди!»

Никто больше не замечал, что птицы зовут меня по имени. Я заслонила глаза от солнца и всмотрелась в чащу. Ничего не было видно, но я не могла избавиться от чувства, что они там, в ветвях: следят за мной. Какая чушь! Иногда кажется, мой мозг так и не восстановился после того, как я побывала мёртвой.

Дэвид устроился рядом с Кеном на переднем сиденье, мы с мамой – на средних, а Билли взгромоздился на обращенную назад скамейку.

– Неужели все цветы на острове дружно меняют цвет за одну ночь? – спросила мама.

Кен снял гольф-кар с тормоза, и мы двинулись вперёд.

– Похоже на то, верно?

– Это нормально? – удивилась я.

За моей спиной расхохотался Билли:

– На острове Евлалии нет ничего нормального!

От его тона стало очень не по себе.

Резко вывернув руль вправо, Кен повёл гольф-кар по тропе в направлении, противоположном вчерашнему.

– Билли хотел сказать, что это место уникальное. Вы ведь нигде больше не увидите, чтобы цветы вот так разом становились розовыми. – Он жестом подчеркнул свои слова и поспешил снова схватиться за руль, чтобы удержать машину на тропе. – Но иногда случается ещё что-нибудь эдакое. Это всё только прибавляет очарования нашему острову.

– Он и правда очарователен. – Мама провела рукой по веткам куста, мимо которого мы проезжали, сорвала самое роскошное соцветие амариллиса и воткнула под ленту на своей шляпе. Я лишь понадеялась, что в этих цветах не прячется сколопендра. Или стрекоза.

– Но есть же другие… – начала было я, но меня перебил Дэвид:

– А как этот остров получил своё название?

Кен прибавил скорость, и мы вписались в поворот. В воздухе повис насыщенный запах озона: жара наверняка перевалила за сорок. А влажность очень большая. Я едва ворочала головой, как будто в сиропе.

– Мы с Мелиндой провели небольшое исследование, когда только начали здесь работать, – ответил Кен. – И оказалось, что остров назван в честь загадочной юной особы, жившей в восемнадцатом веке.

– Как увлекательно. – Мама подалась вперёд. Из цветов на её шляпу капал то ли сок, то ли нектар. Меня так и подмывало сорвать их и выкинуть подальше в кусты.

– Примерно в 1760 году торговый корабль под названием «Фортуна» пропал на обратном пути из порта Тортола, – принялся рассказывать Кен. – Никто не знал, как это случилось. У них были и карты, и навигационные инструменты, однако корабль сбился с курса.

– И в итоге оказался здесь, – вмешался Билли.

– И в итоге оказался здесь, – повторил Кен. – На то время это был неизведанный, не нанесённый на карты необитаемый остров.

– Не то чтобы совсем необитаемый… – поправил Билли.

Кен снова принялся крутить руль, вписываясь в новый поворот.

– Может, ты сам закончишь историю, Билл-стер?

– Нет.

Кен показал в сторону от тропинки: игуана размером со здорового пса жевала розовые цветы гардении. И, несмотря на неземную красоту этих цветов, я пожелала, чтобы на острове было как можно больше поедающих их игуан: тогда я наконец смогу нормально дышать и избавлюсь от тумана в голове.

– К тому моменту моряки уже были на грани голода, – продолжил Кен. – И они отправились на берег в поисках провианта.

– И они нашли её, – сказал Билли.

Тропинка внезапно стала такой узкой, что ветви деревьев задевали тех, кто сидел в машине. Они были липкие и влажные: казалось, будто меня облизывают.