Черновед. Изнанка - стр. 48
– Поберегите силы до осмотра. Мы не знаем всей тяжести внутренних ран. К тому же опухоль на груди может привести к еще более тяжелым последствиям, – фельдшер повернулась к Егору. – Вашей маме не ставили онкологический диагноз?
– Это точно не рак. Только правильный диагноз я назвать затрудняюсь – не запомнил.
Егора оставили коротать время в приемном покое больницы, пока Ядвигу обследовал врач. Продолжая играть роль заботливого сына, он уточнил, когда сможет увидеть больную мать. В ответ услышал ожидаемое: если состояние не окажется критическим, заглянуть в палату разрешат в пределах получаса. Дежурная медсестра пообещала, что о Ядвиге позаботятся самым лучшим образом, и посоветовала заглянуть завтра. Егор помотал головой. До завтрашнего утра Ядвига вполне могла улизнуть из больницы, несмотря на вывих ноги, гипоксию и пристегнутые к койке ремни. Нет уж, лучше не рисковать.
Спустя сорок минут его пригласили в палату. Ядвига распласталась на больничной койке. Ее голень зафиксировали и обмотали бинтами, к груди подключили медицинские датчики. Раны обработали, в предплечье воткнули венозный катетер. Из складок одежды выглядывала Грудная жаба – комок вздувшейся и подрагивающей кожистой массы, напоминающей жирного клеща. Сквозь кислородную маску доносилось мерное дыхание. Тихо гудели медицинские приборы. Ядвига не спала. Глаза ее шарили по палате, как по стенам тюремной камеры. Странно было чувствовать от нее прилив – теплое покалывание не имело ничего общего с презрением, захлестнувшим Егора.
Сонный врач перечислил диагнозы и наскоро пробежался по назначенному лечению. Егор кивал, отмечая для себя способность Ядвиги к бегству. С вывихнутой стопой далеко не уйдешь. Закрытая черепно-мозговая травма с тошнотой и головокружение задержат ее в больнице на несколько дней, если не напишет отказ от лечения. Кислородная маска, хотя и выглядела самой внушительной, спасала только от резких приступов гипоксии, адекватного объяснения которым врач не нашел. Напоследок предложив не задерживаться слишком долго, он покинул палату.
Хищные глаза Ядвиги прожигали насквозь. Из-под маски донеслось ехидное:
– Как мило, что сынок меня навестил. Не ожидала тебя увидеть.
Остатки сострадания, нахлынувшего при виде обездвиженного тела и подключенных к нему медицинских приборов, как дождем смыло. Егор напомнил себе, что Ядвига способна на любую подлость ради достижения собственных целей. Физически она пострадала, а психически – ничуть.
– Где коконы?
Егор преодолел разделяющее их расстояние и навис над койкой. Ядвига дышала с усилием, точно воздух проталкивался сквозь дырявый пакет.
– Ритуал тебе не провести, – сказал Егор. – Мы следим за порченным местом. Мы знаем о твоих планах. И не только мы. Думаешь, на тебя случайно напали?
Ядвига захрипела, не в силах вымолвить ни слова. Грудная жаба побледнела, напрягла узловатые щупальца, уходящие глубоко во внутренности. Медицинские приборы тревожно запищали.
– Шприц, – выдавила Ядвига. – Здесь!
Она хлопнула по одежде, сложенной на тумбочке. Егор пошарил по карманам и нащупал шприцы, обернутые в полиэтилен. Все до единого – пустые. Он вопросительно посмотрел на Ядвигу.
– Кровь!
Еще в Новосибирске Ядвига обмолвилась, что вкалывает в Грудную жабу по десять миллилитров перед сном, которыми ее щедро снабжали в клинике. Похоже, запасы подошли к концу, а пополнить их в одиночной палате было не так-то просто. Егор огляделся, устало выдохнул, закатал рукав и вогнал иглу в вену. Попал с первого раза, даже стараться не пришлось. За спиной не медицинский колледж – десятки проведенных ритуалов на крови.