Черное Солнце. За что убивают Учителей - стр. 23
Вот уже триста пятьдесят девять раз приходила зима без него? Триста пятьдесят девять раз, в дни нестерпимой жары, жители великих городов Оси запускали в небо беззаботные летние фейерверки? Триста пятьдесят девять раз осыпались в карнавале листопада раскидистые деревья – знаменитые золотистые вязы Бенну и багряно-красные клены Ром-Белиата? Сухою осенней листвой опали десятки тысяч дней… сорванные ветром потерь, летящие в небытие.
Неужели так долго душа его блуждала вне времени?
Неужели почти четыре сотни лет длился его сон?
Время утекло, как вода меж пальцев. Остались ли еще стоять сами эти древние города?
Как ужасно – не помнить часть своей жизни… но, как знать, не лучше ли пребывать в блаженном неведении. Возможно ли, что не сохранилось ничего из того, что он знал, что было ему дорого?
Не укладывается в голове… прошло слишком много времени. Но – получилось так, что он обманул время. Будто то была не смерть, а лишь краткая тень, внезапно набежавшая на его солнце. Когда жизнь заканчивается, это может оказаться только началом пути. Чтобы что-то родилось, прежде что-то должно умереть.
– Где мы находимся сейчас? – Элирий был потрясен, но бросил на Шеату непроницаемый взгляд, внешне сохраняя спокойствие.
– В великом городе Бенну, ваша светлость.
Восьмивратный город Бенну, сияющая в зените славы Янтарная Слеза Запада! Значит, он уцелел в жерновах времени. Значит, что-то из прошлого по-прежнему реально.
Вечный город Бенну получил свое прозвание за то, что в здешних краях море было щедро на самоцветы. Во время янтарных бурь волны исторгали из бездны и выносили на побережье несметное количество молодого морского янтаря – и его собирали бочками. Запасы солнечного камня в городе сделались велики, промысел и обработка достигли небывалых высот: изящные фигуры из желтой бронзы и янтаря в изобилии украшали улицы и вязовые аллеи.
– Что произошло с Ром-Белиатом? – Элирий остро боялся ответа, но все же решился спросить: неизвестность мучила еще сильнее. – Запретный город… он уничтожен?
Шеата уклончиво отвела взгляд.
– Простите, мессир Лар. Думаю, все эти вопросы лучше задать его высокопреосвященству в личной беседе. Ваша покорная слуга может что-то напутать в древней истории и невольно ввести вас в заблуждение.
Элирий едва заметно кивнул. Вероятнее всего, Шеате запрещено разговаривать о прошлом, и вряд ли она отважится расстраивать Великого Иерофанта своей словоохотливостью.
Увы, его собственная память была бесполезна сейчас. Она выгорела от времени под лучами палящего солнца.
– Так значит, этот юноша был… – Он вновь посмотрел в зеркало. – Выращен специально для ритуала?
– Все верно, – с воодушевлением подтвердила Шеата, обрадовавшись перемене темы. – Для него было великой честью принести себя в жертву ради вашего возвращения в мир. Он был рожден для этого. И он провел всю свою жизнь в этих покоях, ни в чем не зная нужды. С раннего детства мы тщательно готовили его к миссии. Мы даже имени ему не дали, чтобы тело не привязывалось, не цеплялось за другую личность и сразу признало вас истинным хозяином.
Элирий потрясенно слушал. Мысли путались и мельтешили, не желая формироваться в единое мнение.
Шеата же явно гордилась проделанной работой. Очевидно, она входила в число ближайших сподвижников его ученика и принимала активное участие в подготовке и проведении сложнейшего темного ритуала.