Черное солнце. Левиафан: Книга 6 - стр. 21

– Есть, – сухо ответил Зак, вытирая щеки тыльной стороной ладони.

– Тогда, может, у тебя нет близких, с которыми ты можешь поделиться своей печалью? – не отставал древний бог.

– Есть, – бросил парень. Он отвечал сразу, без раздумий, будто заранее знал, о чем его спросит Мидас.

– Тогда в чем дело? – потупился фригийский царь. – Ведь у тебя есть все, кто тебе нужен.

– Никто из них никогда не был мне ближе, чем она, – покачал головой Зак.

– И ты боишься, что уже не будет? – в голосе Мидаса звучало участие, искреннее стремление понять его боль.

– Нет, – молодой воин вновь качнул головой. – Не боюсь. Знаю. Знаю, что уже не будет.

Некоторое время они шли молча. Узкая лесная тропинка вывела их к неширокой хорошо протоптанной дороге, убегавшей под острым углом меж отвесных скал, волею дождей и ветров обретших чудные формы. Справа Мидас увидел ворона с гордо вскинутой головой и сложенными крыльями, слева – поджарую фигуру молодого волка, готового к прыжку.

Фантазия древнего бога вычленила и другие образы в беспорядочном нагромождении камней, а потом он понял, что воображение здесь ни при чем. Все эти камни – высотой от молодой ели до ясеня, разменявшего вторую сотню лет, —обработаны рукой человека. Их были сотни, может тысячи, и все они имели облик птиц, зверей, воинов, чудных созданий, которых фригийский царь не сумел определить. Весь склон горы, насколько хватало глаз, был усеян каменными статуями, в чьих рубленых и на первый взгляд абсолютно неэстетичных гранях проглядывали глубокие, мощные образы и – если присмотреться – довольно точные.

Выглядело это сказочно, даже нереально. Казалось, что так просто не может быть – не способен человек так изящно обработать камень, сохранив его… естественность, абсолютную гармонию с окружающим ландшафтом. Мидас глубоко задумался над природой этой загадки, а потому не сразу понял, что Зак решил продолжить разговор.

– Знаешь, – парень говорил тихо, почти шептал, но горный склон будто погрузили в сферу абсолютного вакуума. Не были ни ветра, ни криков птиц. Даже звуки их шагов были едва различимы. – Я никогда в своей жизни не хотел что-то изменить. Я имею ввиду – вернуться назад и поступить иначе. Всегда смеялся, если кто-то говорил нечто подобное.

Он невесело хмыкнул и вновь уставился себе под ноги. Дорога была крутой, но достаточно широкой, чтобы они вроем могли подниматься по ней, не вытягиваясь в ряд.

– В такие минуты я обычно говорил, что все случившееся – не случайно, и в противном случае я не стал бы тем, кто я есть, – продолжил Зак. – Хорошие события, плохие, все они рано или поздно обретали смысл.

– Но не в этот раз? – фригийский царь задал вопрос рефлекторно, чтобы парень продолжил раскрывать перед ними свою душу. Это был тонкий момент, который легко нарушить. Сам же по себе вопрос представлял скорее констатацию факта.

– Не в этот, – подтвердил молодой воин. Его левая рука, сжимавшая короткое боевое копье на мгновение напряглась так, что побелели костяшки. – Впервые я хочу что-то изменить. Исправить. Вернуться назад и поступить иначе. И готов отдать за это что угодно.

– Ты винишь себя? – вступил в разговор Карн.

– Конечно, – пожал плечами Зак. – Ведь она была моей.

И снова тишина. При этом внешне с Заком все было в порядке, Мидас даже усомнился в правильности первоначальных выводов. Ну, пострадает, нажрется может этим вечером в ближайшем кабаке, покричит. Может даже кому-нибудь зубы повыбивает или, что вероятнее, сам от кого-нибудь отхватит. Время вылечит, всегда лечит.