Черно-белый танец - стр. 29
Англичанка вздохнула:
– Ближе к экзамену ты, к сожалению, стал хуже соображать… С тобой мы больше заниматься не будем. Ни пуха тебе ни пера на экзамене. А Настю еще ждут четыре дополнительных занятия. По этим самым текстам – если уж тебе надо все объяснять.
– Спа… спасибо, – пролепетал Сеня. Кровь бросилось ему в лицо. – Но зачем? Зачем вы это делаете?
Репетиторша усмехнулась:
– Говорят, у нас – общество равных возможностей… Равных – для всех. Вот я их, эти возможности, и создаю.
…Четыре дня кряду Сеня закрывался в своей комнате и корпел над экзаменационными текстами. Англичанка оказалась права: с виду простые, тексты скрывали множество хитрых согласований времен и непереводимых с ходу конструкций. Школьный учебник за десятый класс в сравнении с ними выглядел букварем.
Настя целыми днями пропадала у англичанки. Возвращалась усталая, бледная.
– Чем вы там занимаетесь? – невинно интересовался Сеня у девушки.
– Да так… грамматику повторяем, – опускала глаза Настя.
«Интересно, стыдно ли ей? Что она – учит экзаменационные тексты, а я вроде как ничего о них не знаю? Или воспринимает это как должное? Да нет, вроде стыдно. И проболтаться ее так и тянет. Но мать и бабка, видно, строго-настрого приказали, чтоб молчала, как партизанка… Интересно, что мне поставят за сочинение?.. Пятерок, говорят, почти не бывает. Так, одна на поток – на две тысячи абитуриентов. Хорошо бы получить четверку… А если тройбан? Тогда только на английский с обществоведением надежда, надо будет их на пятерки вытягивать».
Сеня гнал от себя бесполезные раздумья, снова и снова возвращался к экзаменационным текстам. И все отчетливее понимал: взялся бы за них с налету, прямо на экзамене, – обязательно бы напортачил.
«Завалил бы я язык, если б не англичанка, – благодарно думал Сеня. – Интересно, с чего это она меня пожалела? Ну и ладно, пожалела – и пожалела. Если поступлю – подарю ей огромный букет. Пятьдесят одну розу. Дед как раз мне деньжат подослал…»
– Ты поедешь со мной оценки смотреть? – ластилась к нему Настя. – А то боюсь, что в обморок упаду.
– Да не жмись! Все у тебя ништяк, – привычно утешил ее Сеня. Встретил ее сердитый взгляд и поправился: – Ладно-ладно, все у тебя фартово!
…Листы с оценками повесили на входе высоко – с земли и не увидишь. Нужно на бордюр забираться.
А снизу виден только частокол черных пятнышек – двойки. И целые грядки депрессивных синих троек.
Парни лезли на бордюр молча. Только бледнели, увидев оценку.
Девочки визжали и охали.
– У меня ноги дрожат, – пискнула Настя. – Я упаду…
Сеня подхватил ее под мышки, приподнял.
– Вижу! – возликовала Настя. – «Четыре»!
– Везет же! – зашелестела толпа.
Сеня уже успел рассмотреть: зеленые четверки редки, словно подснежники в истоптанном ближнем Подмосковье.
Он осторожно опустил Настю на землю. Искренне сказал:
– Молодец! Поздравляю!
И наконец полез на бордюр сам. Увидел оценку. Не поверил глазам. Достал экзаменационный лист – сверять номер.
– Что? Что? Что у тебя? – прыгала внизу Настя.
– А-бал-деть, – выдохнул Сеня.
И закрыл лицо руками.
Сеня в тот год оказался единственным абитуриентом, кто сдал вступительные экзамены на все пятерки.
Настя получила, кроме четверки по сочинению, еще одну – по обществоведению, и тоже поступила – хватило полупроходного балла.