Черника в масле - стр. 70
В который раз она подошла к иллюминатору по правому борту. Только что в болото плюхнулось третье дерево, и люди на берегу готовились валить четвёртое. За всё это время они не прервались ни на минуту. Теперь, когда площадка немного расчистилась, стало ясно, что их очень мало, всего несколько человек. Успеют ли эти неожиданные ангелы доделать задуманное? Как жаль, что они сами заперты здесь, в самолёте, и не способны ничем помочь спасателям. Всё возможное со своей стороны они уже сделали. Четыре надувных трапа сняты со своих мест и приготовлены для строительства импровизированного моста. Один парень даже предложил было надеть всем спасательные жилеты и попробовать добраться до берега ползком по трясине, но на него посмотрели, как на идиота. По крайней мере, наплыва добровольцев не случилось. Какой-то пассажир постарше – кажется, это его жену помогал вытаскивать из болота пастор Майер – заметил, что идея, возможно, сработает, но он приберёг бы её на самый крайний случай.
Впрочем, троим оставшимся в строю членам экипажа забот хватало. Для начала Коби попросила всех забрать из ручной клади ценные вещи и лекарства, если они кому-то необходимы. Потом им пришлось придумать что-нибудь подходящее для переноски тяжелораненых. Лукас прошлёпал по грязи в салон первого класса и приволок оттуда все пледы, какие смог. Некоторые из них были в пятнах крови, но привередничать не приходилось. Из пледов соорудили импровизированные носилки. Потом занялись повторным осмотром и перевязкой пострадавших. Очень кстати оказалось, что Хелен Шэннон, которая на своём опыте первой узнала, во что именно они приземлились, работает медсестрой, а её муж, Джеймс – пожарный. Так что они активно и профессионально подключились к работе.
Больше всего хлопот доставила Мэнди Уэстфилд. Нужно было сделать нормальную повязку на обрубке её голени, ослабить жгут, чтобы восстановить кровообращение, потом наложить его снова. При всём при этом сама Мэнди находилась в сознании. Дьявол, насколько проще работать с человеком в беспамятстве! Поворочал его, как тебе надо, сделал необходимые манипуляции, а он лежит себе спокойно, ну, может быть, слегка стонет. По крайней мере, не орёт во всё горло, когда ему разматывают повязку на рваной культе, отдирая слои марли со свернувшейся кровью от живого мяса, или потом, когда ослабляют жгут, и кровь со страшными спазмами и судорогами снова идёт по пересохшим сосудам и тканям. И уж конечно человек без сознания не устроит истерику, случайно посмотрев вниз и заметив, что левая нога теперь сильно отличается от правой тем, что стала короче и на ней не хватает ступни.
Они все порядком вымотались, и Коби казалось, что её силы и душевное равновесие держаться на такой тонюсенькой паутинке, что хватит любого события – ещё одного несчастного случая, громкого звука, порыва сквозняка, яркой вспышки – и она просто ляжет на пол, прямо в грязную лужу, свернётся калачиком, прижав к зубам стиснутые в кулак пальцы. И завоет – тонко, жалобно, по-щенячьи. Вся её воля просвечивала дырками, как старый шерстяной свитер, изъеденный молью, организм работал на парообразных остатках жизненной энергии. Только рефлексы, обязательства и необходимость заставляли держаться. Да ещё коллеги. Их так мало осталось в строю, что выйти из игры было не просто предательством. Это казалось запредельным свинством.