Чернее, чем тени. Ринордийский цикл. Книга 2 - стр. 6

– Из-за чего?

– Софи Нони́не, – повторил он, но, наверно, взгляд Лаванды выдавал, что понятнее ей не стало. – Правительница нашей страны, – и уже совсем удивлённо. – Ты что, не слышала?

– А! – вспомнила Лаванда и закивала. Это имя она, конечно же, слышала то тут, то там. – Да, разумеется, о Нонине я знаю. Но… причём тут она?

– А вот в этом всё и дело. Это я и собирался рассказать.

Софи Нонине пришла к власти около десяти лет назад. Лаванда тогда была совсем ребёнком, а кроме того, ещё не жила в Юмоборске, а значит, едва ли могла это помнить.

К тому времени страну уже много лет возглавлял Эдуард Чексин, несменяемый президент-узурпатор, окончательно в итоге доставший не только протестные массы, но и многих своих сторонников, а кроме того, успевший развязать войну на нескольких окраинах страны сразу. Поэтому все, казалось, вздохнули с облегчением, когда группа подпольщиков во главе с Нонине положила конец власти Чексина и после серии коротких, хоть и кровопролитных восстаний окончательно утвердилась наверху.

Софи стала законным президентом, её поддержали очень многие. Казалось, жизнь начала налаживаться. Но…

– Скажи-ка мне, Лав, – прервался Феликс. – До какого момента вы успели пройти историю? «Чёрное время» уже было?

– Это… – Лаванда попыталась вспомнить всю эту запутанную терминологию и связи её со смыслом. – Это когда был тоталитаризм, да?

– Да, демократический тоталитаризм так называемый. Тогда дальше, ты поймёшь…

…Но только показалось.

Начав со всенародной эйфории и небывалого подъёма страны, Нонине довольно быстро оборотилась другой стороной. Иногда казалось, что это просто реинкарнация Чексина пришла к власти, а никакой Софи Нонине, которая так нравилась всем, никогда и не было.

Первые звоночки раздались, когда спешно были прикрыты только успевшие открыть рты альтернативные газеты и телеканалы.

– Она перевела всё на госуправление, и сейчас все источники завязаны на неё. Кроме тех, что запрещены, разумеется. Так что у нас теперь только хорошие новости, – усмехнулся Феликс.

Дальше – больше. Похоже, для Софи было очень важно, чтобы все преисполнились сознанием величия страны: огромные средства тратились на свежеизобретённые «народные праздники», названия которых даже не сохранялись в памяти, и, без сомнения, эффектные, но явно не самые необходимые населению проекты, вроде подготовки шикарных международных соревнований или недостроенного по сию пору квартала небоскрёбов в Ринордийске. В школах вводились программы углублённого изучения истоков отечественного патриотизма – таково было полное официальное название… В повседневную же жизнь, с которой приходится сталкиваться каждый день, начало возвращаться – сначала осторожно, по краешкам, а потом вполне уверенно – привычное со времён Чексина запустение. Личная идея Нонине – так называемая ГГД, грандиозная дорога на сваях, пересекающая страну с запада на восток, – давно застряла где-то на полпути, в междугородье. Сверкающей лентой тянулась она сквозь вырубки и покосившиеся дома посёлков.

– А после переизбрания, – проговорил Феликс, – президентского поста ей стало, по-видимому, мало. Наша Нонине объявила себя единоличной и абсолютной правительницей. И обращаться к ней теперь следовало «Ваше Величество».

– Она стала королевой? – удивилась Лаванда.