Чёрная зима - стр. 25
– Где?… Где они?! Где?… – закричала Елена Юрьевна так пронзительно и жутко, что видавший виды Сарвилин оторопел.
Он поднялся с дивана и направился к Елене, пытаясь как-то успокоить её и удержать от необдуманных действий. Но она, оттолкнув следователя и дыша, как загнанная лошадь, кинулась в детскую.
– Где Дарьяна? Где Леонид? Я хочу их видеть! Хочу, и всё тут! Я – мать и жена, имею право…
Крапивницкая вдруг упала на пол, на колени, ударившись лбом о тумбочку – ноги её не держали.
– Елена Юрьевна, их отправили в морг, – мягко сказал Сарвилин. – Так положено, понимаете? Вас туда утром отвезут, и вы увидите…
Сарвилин говорил, понимая, что провоцирует новый взрыв. Крапивницкая смотрела на него снизу вверх – затравленно и яростно.
– В морге?… – Сухие её губы, покрытые потрескавшейся помадой, шевельнулись. – Дарьянка… Ей было восемь лет и три месяца. Она тоже в морге? И Лёнчик? Как их убили?!
Елена обхватила ноги Сарвилина и застыла так, отбросив на шикарный ковёр сумку и перчатки.
– Раз вы просите, скажу. – В голове у Сарвилина плавал туман, и всё происходящее казалось ему дурным сном. – Девочка удушена тонкой верёвкой. Не обычной бельевой, а с добавкой синтетики. Леонид Максимович убит ударом топора по голове. – Следователь решил не говорить про прижигание сигаретами.
Шубы громоздилась у плеча Елены горбом. Женщина вдруг стала подниматься, улыбаясь дрожащими губами. Сарвилин сделал шаг к двери – он решил вызвать психиатрическую «скорую». Елена, разразившись диким хохотом, стала стаскивать с ног сапоги. Мельников, с всё возрастающей тревогой, следил за ней, не представляя, чем может закончиться вся это история.
– Кто их убил? – Крапивницкая, держа в руках сапоги, в упор смотрела на Сарвилина.
– Пока неизвестно, Елена Юрьевна, – осторожно сказал Сарвилин. – У вас с мужем были враги?
– Враги? – Она судорожно усмехнулась, давясь слезами. Раскисшая косметика превратилась в сине-красные разводы на бледном лице. – Да у нас вся Москва – враги! Вся Россия – враги, понимаете? Каждый может, каждый! Все кругом бедствуют, а мы… Мне говорили… Обещали, что Бог накажет. Нельзя кичиться богатством, когда другим есть нечего!
Елена подбежала к окну, нажатием кнопки увела кверху реф-шторы. Потом открыла рамы и швырнула сапоги на улицу, в снежную, совсем не октябрьскую круговерть. Несмотря на то, что в столице была ночь, по Кропоткинской улице ходили люди, причём весьма непрезентабельного вида.
– Берите, бедные! – отчаянно заорала Елена. – Берите, несчастные! Будьте вы прокляты, и берите! Только мужа с дочкой назад отдайте. Хотите, догола ради вас разденусь? Последнюю тряпку с себя сниму?
Не успел Сарвилин открыть рот, как шуба полетела во тьму, вслед за сапогами. Увидев, что следователь хочет ей помешать, вдова налилась от макушки до пяток дикой, клок5очущей ненавистью – уже к нему.
– Убирайтесь отсюда! – крикнула она Сарвилину. – Пошли вон все! Теперь уже не важно, поймаете вы убийц или нет. Не уберегли, так проваливайте! Все вон, ясно? Вон, негодяи!
Схватив сумочку, Елена отправила её вслед за сапогами и шубой.
– Дарю! Всё дарю! Будь оно проклято, это барахло!
Далее Крапивницкая, вооружившись медным шандалом со свечами, окончательно расколотила зеркало. После этого она принялась громить и крушить всё вокруг, не разбираясь и не задумываясь. Свои драгоценности она, прямо на глазах прибежавших понятых, милиционеров и сотрудников прокуратуры, попыталась тоже вышвырнуть в метель, но ей помешали. Елена вошла во вкус и не желала, чтобы кто-то препятствовал исполнению её желаний.