Чёрная зима - стр. 16
Несколько месяцев назад он, по огромной просьбе торговца драгоценными камнями, недавно приехавшего в Москву с Урала, закрыл дело на его брата. И тот очень быстро исполнил мечту доброго следователя – пригнал к его дому у «Багратионовской» небольшой пятидверный хэтчбэк, своей компактностью напоминающий «Фольксваген-Гольф» или «Рено-Клио».
Сарвилин, который тогда был в отпуске, буквально не вылезал из гаража, не в силах расстаться с осуществившейся мечтой. Он гладил задние фонари с «красным углом» – фирменным знаком «Пежо». Следователь залезал в салон, рассматривал руль с двумя спицами, расположенными под острым углом, протирал фланелью спидометр и таксометр на приборной доске, открывал перчаточные ящики, которые в России называли «бардачками». Он представлял, как будет выглядеть за рулём этого чуда его яркая, эффектная дочь Лиана – для него самого автомобиль оказался мал.
Сергей Борисович открывал то большой, то маленький ящик, и радовался, как ребёнок. Жаль, что сам уродился таким крупным, а ни за что не отдал бы «милашку». Ожирение здесь было не причём – следователь был словно свит из мускулов. Таким же по комплекции был и его отец, Борис Сарвилин, которого в далёкие тридцатые годы занесло в Узбекистан, на строительство оросительных систем. Там он и нашёл себе жену из местных, которую родня за такое святотатство едва не убила. В конце концов, сошлись на обычном проклятии. Но ничего особенно в их семействе не случилось, за исключением того, что Борис погиб на войне. Но в те годы это было так привычно, что о проклятии никто и не вспомнил.
Сергею давно хотелось иметь что-то недорогое и быстроходное, с быстрым разгоном; да и дочь просила машину. До этого у Лианы была «девятка» асфальтового цвета – «под Ирину Горбачёву»[1]. После того, как власть в Кремле поменялась, это уже не было модно. Какой автомобиль у Татьяны Ельциной, Лиана не знала, но всё равно очень хотела что-то импортное и блестящее. Сарвилин думал, что опять придётся искать для себя что-нибудь помассивнее; скорее всего, джип. Но ничего, богатых людей в Москве много. Авось, кому-то из них потребуются услуги Сарвилина…
На сей раз старшего следователя настоятельно попросили подъехать на квартиру Леонида Крапивницкого, труп которого был обнаружен неизвестным гражданином. Тот позвонил в милицию, но не дождался приезда сотрудников. Леонид Максимович был по специальности микробиологом, и таким-то образом затесался в бомонд. Кажется, он выгодно женился на некрасивой и психованной дочери крупного чиновника. Будучи льстивым и пронырливым, Крапивницкий стал своим в домах и офисах иностранных предпринимателей, часто его видели на всяких презентациях и фуршетах.
К моменту приезда наряда милиции, квартира хранила следы не то погрома, не то – интенсивных поисков чего-то. Кроме того, там находилось четыре трупа, включая один детский, о которых заявил всё тот же гражданин. Кроме хозяина и его восьмилетней дочери, погибли также Владимир Ефимович Салин, профессор и доктор социологии – тоже известная в столичных салонах фигура. Салина ударили обухом топора в переносицу, что повлекло мгновенную смерть. Самому Крапивницкому разрубили череп – косым ударом, с правой стороны.
Пока фотограф работал с трупами в гостиной, Сарвилин успел заметить на шее и руках хозяина квартиры бурые пятнышки диаметром около шести миллиметров – следы прижиганий сигаретами. Ещё не прикасаясь к телу, Сарвилин на глаз определил, что шесть из десяти пальцев Крапивницкого то ли сломаны, то ли вывихнуты.