Черная стрела (сборник) - стр. 21

– А я готов побиться о заклад, что это так! – настаивал Дик. – Да и нельзя винить его. Ты более похож на девушку, чем на мужчину. Больше того: для мальчика у тебя странный вид, а для девушки, Джек, ты был бы совсем красив, право. Ты был бы хорошенькой девушкой.

– Ну, – сказал Мэтчем, – ведь ты отлично знаешь, что я не девушка.

– Да, знаю, я шучу, – сказал Дик. – Ты будешь настоящим мужчиной, мой храбрый. Смотри, еще совершишь подвиги! А знаешь что? Мне было бы ужасно любопытно узнать, кто из нас, Джек, будет первым посвящен в рыцари? «Сэр Ричард Шелтон, рыцарь», – это красиво звучит. Но и «сэр Джон Мэтчем» звучит недурно.

– Пожалуйста, Дик, остановись, дай мне напиться, – сказал его приятель, останавливаясь у светлого ручейка, вытекавшего из холма прямо в песчаное углубление величиной не более кармана. – И… о, Дик, если бы я мог поесть чего-нибудь! У меня даже сердце болит от голода.

– Да что ты, не поел, что ли, в Кеттли, дурачок? – спросил Дик.

– Я дал обет. Я был введен в грех, – пробормотал Мэтчем, – но теперь я с радостью поел бы сухого хлеба.

– Так садись и ешь, – сказал Дик, – покуда я пойду разыскивать дорогу.

Он вынул из-за пояса сумку, в которой был хлеб и куски копченой свиной грудинки. Мэтчем с жадностью набросился на еду, а Дик пошел в чащу деревьев.

Несколько дальше была лощинка, где ручеек пробивался среди сухих листьев; еще дальше деревья становились выше и стояли на большем расстоянии друг от друга; ива и вяз сменились дубом и буком. Беспрерывный шелест листьев деревьев, колеблемых ветром, заглушал звуки его шагов; эти звуки представляли для слуха то же, что безлунная ночь для глаза, но Дик все же шел чрезвычайно осторожно, прокрадываясь от одного толстого ствола дерева к другому и зорко оглядываясь по сторонам. Внезапно в зарослях перед ним промелькнула лань, словно тень. Он остановился в гневе на несчастную случайность. Эта часть леса была, наверное, пустынна, но теперь, когда бедная лань побежала, она являлась как бы вестником, посланным кем-то, чтобы предупредить о своем приходе, и, вместо того чтобы идти дальше, Дик вернулся к ближайшему высокому дереву и стал быстро взбираться на него.

Счастье улыбнулось ему. Дуб, на который он влез, был одним из самых высоких в этой части леса и возвышался над своими соседями на шесть футов с половиной.

Когда Дик добрался до самого высокого разветвления и повис там, сильно раскачиваясь от ветра, на головокружительной высоте, он увидел за собой всю болотистую равнину вплоть до Кеттли и Тилл, извивавшийся среди лесистых островков, а впереди белую линию большой дороги, проходившую по лесу. Лодка была поднята – теперь она была на половине пути к перевозу. Но за этим исключением не было никаких признаков присутствия человека, не слышно ничего, кроме шума ветра. Он уже собирался спуститься с дерева, когда, бросив последний взгляд, увидел ряд точек посреди болота. Очевидно, какой-то маленький отряд поспешно переходил плотину. Это несколько встревожило Дика, он быстро спустился и вернулся к своему товарищу.

Между тем Мэтчем отдохнул и ожил. Приятели, окрыленные тем, что видел Дик, поспешно прошли остальную часть леса, беспрепятственно перешли через дорогу и начали подыматься на возвышенность, на которой был расположен Тонсталлский лес. Везде попадались рощи, между которыми виднелись места, поросшие вереском, дроком, песчаные и покрытые старыми тисами. Почва становилась все более неровной – постоянно встречались углубления и кочки. И с каждым шагом ветер дул все более резко, а деревья гнулись под его порывами, словно лески удочек.