Черная сирень - стр. 11
Все одно к одному!
По тротуару шла семья: папа, мама и малышка в легкой шапочке с огромными розовыми помпонами. Галина чуть было не попросила у них о помощи, тем более что у отца семейства было такое открытое и доброе лицо, но тут же почувствовала, что гордость не позволит ей принять ничьей помощи, ни даже сочувствия.
Слезы, не спросясь, застелили глаза, руки, вцепившись в руль, не давали сдвинуться с места, сухой язык прирос к небу.
«Ничего… Я сама, сама…»
Галина обернулась на счастливую семью, уплывавшую вдаль, отчаянно не понимая, как же ей жить дальше.
Выходит, ради доченьки она просто обязана продолжить свое существование рядом с предателем.
Нет, он предал не Любовь, ведь Любовь – это что-то абстрактное и сложно объяснимое…
Родик предал другое: ее заботливые руки у него на лбу, когда он валялся в больнице с зашитым после аппендицита брюхом; выложенные ею фотографии на страничке в соцсети, на каждой из которых они – образцово-показательная пара; ее преданность в работе и личной жизни; ее счастливый смех под бой новогодних курантов и… давно остывшие блюда на плите, не потраченные на себя ее собственные деньги, не купленные и не подаренные им цветы… В конце концов, тем, что именно он стал отцом ее дочери, он ее тоже предал!
Мать на днях сказала: «Потерпи, куда тебе метаться? Он говно, я это тебе всегда говорила – но все они таковы!»
Бабуля же прямо спросила, сколько она зарабатывает, и уточнила, будет ли у нее возможность после развода остаться бухгалтером в клубе.
Да, бабуля…
Будучи хореографом, она в начале девяностых держала точку китайского ширпотреба на большой крытой толкучке: жить-то надо как-то было…
А маман так и продолжала служить за копейки в своем скучнейшем институте статистики, с оскорбленным видом принимая бабушкины подачки на платья, сласти и дополнительное образование для девочек.
Мать часто упрекала Галину в том, что она унаследовала бабкин характер: до тошноты прямой и честный, не терпящий неопределенности.
Но где же ее честность, где?!
Уже год, как она точно знала, что живет во лжи.
Уже несколько лет, как она догадывалась об этом.
И продолжала обманываться и обманывать окружающих, а те лишь потворствовали этой лжи и двулично донимали своими приторными тостами: «За образцовую семью!»
Если бы Родион хотя бы имел достаточно ума, чтобы скрывать свои пороки!
Так и протянули бы еще лет десять – двадцать, а то и до красивой старости бы весь этот паровоз дотащили…
Так нет!
Он, гнида эгоистичная, даже не удосуживался прятать от нее свои грешки…
Ночной клуб, где работали Галина и ее муж, когда-то стремился составить конкуренцию знаменитому на весь город «Казанове», однако владельцы, которых Галина никогда не видела, а только знала по именам-отчествам, решили поступить иначе.
Клуб занял другую нишу: неплохого заведения для мужчин среднего класса, с оперетками, в пять раз завышенными ценами на еду и алкоголь и полуголыми девками со всех концов бывшего Союза.
Галина занималась официальной бухгалтерией клуба, настоящего же бухгалтера, полного, похожего на раздутую жабу, с пигментными пятнами на руках, водянистыми «базедовыми» глазами, и с такой дикцией, будто он только что закусил, но не проглотил, за пять лет работы Галина видела лишь несколько раз.
Соломон Аркадьевич, всем своим видом демонстрируя глубочайшее к ней уважение, иногда заходил в ее в кабинет, чтобы изучить годовые отчеты.