Черная птица ревности - стр. 8
– Да что же это такое? Что произошло? Что случилось? – повторял и повторял преподаватель, отложив учебник и присев перед девушкой на корточки. – Я что-то сделал не так? Я сказал что-то не то?
Майя не могла бы объяснить, почему плачет, поскольку глупо плакать от того, что полузнакомый человек не захотел поговорить с ней о своей бабушке. Он и так много для нее сделал: привел в красивый дом, рассказал про пилястры и нашел редкий учебник, а ей, получается, этого мало. Ну почему ей этого мало?
Иващенко очень легко коснулся ее руки и сказал:
– Ну, вот что… Давайте-ка попьем чаю! Горячего! У меня, знаете ли, есть ватрушка! Да! Вчера купил, но так и не попробовал. Забыл про нее, представляете! А сейчас вспомнил! Вы попьете чаю с ватрушкой, и вам сразу станет легче, вот увидите! – И он, оставив все еще плачущую девушку в комнате, вышел за дверь.
Первым желанием Майи было просто убежать от своего позора без всякого учебника. Потом ей стало стыдно. Она ведь сама на этот несчастный учебник напросилась, а теперь хочет сбежать. А как потом, после побега, ходить на лекции Иващенко? Как сдавать ему экзамен? Студентка Романова изо всех сил пыталась вообразить, как Константин Эдуардович в отместку за дурное поведение станет заваливать ее на экзамене, но у нее ничего не получалось. Картинки не было. Ее ведь на самом деле беспокоил вовсе не экзамен. А что ее беспокоило? Неужели все-таки сам Иващенко? Но это же ужасно! Потому что совершенно безнадежно…
Она уже не плакала, когда в комнату снова вошел преподаватель.
– Вам уже лучше! – обрадовался он и опять улыбнулся ей всеми своими чудесными ямочками на щеках. – Замечательно! А когда вы попьете чаю, вообще забудете про свои неприятности! Пойдемте-ка скорей!
Майя не могла не подчиниться.
Кухня Константина Эдуардовича была заставлена старинной мебелью, подобную которой девушка раньше видела только на картинках в журналах или в Интернете. Ей опять захотелось горько-горько расплакаться, но она все же заставила себя сдержаться. Чай уже был разлит в изящные чашки дымчато-розового цвета, по форме напоминающие венчики цветов. Рядом стоящая сахарница походила на собирающийся раскрыться бутон. Нарезанная на аппетитные куски румяная ватрушка лежала на блюде такого же необычного розового цвета. Его край был ажурен и тоже украшен крошечными бордовыми розочками, как чашки и сахарница. Даже чайная ложечка, которая лежала на блюдце Майиной чашки, была необыкновенной, судя по всему, серебряной, с витой, богато декорированной ручкой. Девушка на взяла ее в руки и не могла не сказать:
– Очень красивая… Я таких никогда не видела… У вас прямо-таки музейный сервиз! Такой удивительно розовый!
– Это тоже от бабушки с дедом осталось. Сервиз не окрашен в розовый цвет, а сделан из чешской глины. Она вот такого удивительного цвета. Даже на сколах этот фарфор нежно-розовый. Деду подарили… Давно… Я студентом тоже был в Чехии. Привез колокольчик. Будто специально сделанный к этому сервизу. Посмотрите! – И Константин Эдуардович достал с буфетной полки розовый фарфоровый колокольчик, украшенный такими же розочками, как и сервиз.
– Да! Прямо точь-в точь! – восхитилась Майя. Она покачала колокольчиком, и он издал тонкий мелодичный звон.
– Но это современная работа. Просто выполнена с фирменным рисунком фарфорового завода.