Чёрная нить - стр. 15
– Эсфирь не говорит мне, кто она такая, – Лин отстранилась от Глена, ковырнув снег мыском сапога. – Ты знаешь её сущность, братец? Она сирена, истинно? Нет, погоди-ка, у них же нет ни крыльев, ни рогов… Гарпия?..
Ни та, ни другая, – Глен заприметил рукоять малого клинка, торчавшую из сапога Эсфирь.
Нож? Стилет? Кинжал? Не узреть. Но рукоять у оружия дрянная: потёртая, с разводами ржавчины. Нет гарды для упора пальцев. Даже липкая обмотка отсутствует. За такой клинок и пару медяков жалко выложить. Он скорее недруг в бою – обманет и подведёт, дав иллюзию защиты.
– Братец! – снова прошелестел тонкий голосок. И Глен посмотрел на насупившееся дитя. – Ты меня слушаешь?!
– Как ты оказалась в Вересках, юная леди? – вопросил он. – Разве я дозволял тебе отлучаться из Танглей?
– Дозволял, – проворчала Лин, уперев кулаки в бока. – Ужель запамятовал? Я ведь говорила, что матушка Ии поедет туда за сурьмой и румянами. И ты разрешил мне их сопровождать!
И правда разрешил. Боязно вообразить, к чему могло привести данное на поездку согласие.
– Мы втроём поехали, – Лин вызволила из волос листок. Поглядела на него сурово, словно он нанёс ей оскорбление. – Когда фениксы напали, там… там крыша упала, балки всякие… Нас разделило. Я только услыхала, как матушка Ии повелела мне бежать. Ну я и побежала. Глени!.. Ия ведь спаслась? А госпожа Майя?
– Я… – Глен припомнил Ию.
Припомнил курносую наяду, недавно хвалившуюся перед Лин дарованным… Деревянный свисток-рыба! Так вот почему Глен счёл, что лицезрит его не впервой!
– …не ведаю. – Отрава лживых слов осела во рту горечью.
Напрасно Глен солгал. Но у него язык не повернулся сказать сестре, что её подруга мертва. Не сейчас!
Журчание воды услаждало слух и разливалось в душе умиротворением. Глен обратил взор к Эсфирь, и по коже россыпью пронеслись мурашки. Чешуйки на предплечьях приподнялись. Глен отвернулся, готовый взирать на что угодно – на одетые в снежные платья ели и кусты можжевельника, на струящуюся водицу, на замаранные кровью и пеплом сапоги, – но только не на Эсфирь.
– Э-эх. – Тревоги осколками льда засверкали на дне зрачков Лин. – Надеюсь, госпожа Майя и Ия живы.
– Эсфирь, – Глен поспешил увести разговор в безопасное русло, – окажите честь, даруйте мне согласие на беседу.
Лёгким наклоном головы Эсфирь одобрила просьбу. Глен попросил Лин прогуляться – неподалёку, чтобы не упустить её из виду. Шагнул назад и наступил на что-то мягкое. Влёт отскочил, но сделанного не воротил. В воздухе, истязая слух, прозвенел истошный визг. Из сугроба стрелой вылетел силин. Ещё до того, как он приземлился, на кончике его хвоста вспыхнул серебристый шар.
– Небо!..
Под крик Эсфирь силин метнул чары. Глен в пируэте ушел в сторону, и шар ошеломления ударил по еловым лапам, стряхивая с них снежную пыль.
– Успокойся! – взвилась Эсфирь, и зверь зашипел почище змеи. – Глен не нарочно!
– Прощу прощения, любезный, – Глен тряхнул ладонями, гася ненароком призванное колдовство, – но вы не меньше меня повинны в случившемся. На кой вы за мной притаились?
Силин наградил его злобным взглядом, как бы говорящим: «Где хочу, там и сижу. Нашёлся тоже умник!» И прыгнул в сугроб. Вспахивая снег, пополз следом за успевшей отбежать Лин.
Сгустившееся безмолвие иссушало. Играло на струнах терпения. Глендауэр и Эсфирь оцепенели, будто не существовало в мире блага драгоценнее, нежели глядеть друг на друга.