Черная любовь Шаха - стр. 15

— Ева, почему мой пиджак пахнет сигаретным дымом? — спрашивает Саша, входя на кухню.

Я медленно отрываю взгляд от столешницы, пытаясь понять, о чем он говорит.

Полчаса назад Саша вернулся после пробежки и уже успел принять душ. Теперь футболка прилипла к его влажному телу, короткие волосы растрепаны, а живот по-прежнему напряжен как во время бега. Он выглядит, как всегда, слишком хорошо — свежо, тепло, надежно, а в его руках — костюм вместе с тем самым пиджаком, в котором вчера он посадил меня в такси.

— Это… — я медленно ворочаю языком, чувствуя острую вину за ложь, которую мне придется сочинить. — Это курил водитель такси, с которым я ехала…

— Ясно. Мне стоило вызвать второго водителя, а не отправлять тебя на такси, — морщится Саша, бросая пиджак в стирку.

— Угу…

— Ты плохо спала, — замечает он. — Доброе утро.

Саша подходит ближе, целует меня в макушку и усаживается напротив.

— Доброе…

Я говорю это так ровно и спокойно, как будто этой ночью я спала, а не прокручивала десятки раз нашу встречу с Камалем, его взгляд, его слова, его «навсегда» и ту фотографию на экране, которую он украл из моих социальных сетей.

Но Саша не глуп, и он все чувствует. Он всегда чувствует, когда со мной что-то не так.

— Сегодня перед пробежкой я отвез Кама на турнир по шахматам. Он был настроен по-боевому.

— Спасибо большое… — благодарю мужа.

Саша кивает, окидывая меня внимательным взглядом.

Пока сын отсутствует, дом кажется почти чужим.

Все дело в том, что впереди у Кама — важные соревнования, поэтому дома я его почти не наблюдаю, хотя очень скучаю и хочу, чтобы все было наоборот. Чтобы мы проводили больше совместного времени, чтобы гуляли и отдыхали, но отдыхать сын не любил и не умел. Впрочем, есть в кого, ведь вместо отдыха и сладкой жизни его отец тоже выбрал другое — месть.

— Если тебе интересно, я вчера задержался. Выступил с докладом, но уехать не мог, — поясняет Саша.

— Если ты думаешь, что я буду ревновать, то можешь быть спокоен, — отвечаю шуткой.

— Да, мне с тобой повезло, — протягивает Саша. — Хотя иногда я бы хотел, чтобы ты меня ревновала.

— Не дождешься.

Саша делает гримасу отчаяния, вызывая на моем лице улыбку, а затем серьезно произносит:

— А я тебя — очень даже.

— Что?

— Ревную, — произносит Саша. — Я видел, как вчера на тебя смотрели.

Я ничего не отвечаю.

Лишь молча прокручиваю в пальцах чашку с кофе, скользя взглядом по Сашиной шее и его слегка влажной футболке.

Саша выглядит почти киношно, если можно так сказать. Широкие плечи, подтянутое тело, спортивная фигура — все в нем словно соткано из силы, но с каким-то особенным, мягким обрамлением. От него не веет опасностью, как от Камаля. Он весь — из другой материи.

Он — полная противоположность отца моего ребенка.

Светлые каштановые волосы, коротко подстриженные, всегда чуть растрепанные после утренней пробежки. Высокий лоб, ровный, чуть аристократичный нос, который в детстве, по его словам, несколько раз ломали на секции дзюдо. Подбородок с легкой щетиной, которую он часто забывает сбривать по утрам, а я каждый раз думаю, что так даже лучше. У Саши добрые, пронзительные глаза цвета мокрого янтаря, а в его характере есть все, что нужно для счастливой семейной жизни: и забота, и сила, и бесконечное терпение.

Его лицо — не идеальное, не глянцевое, но настоящее. Настолько, что на его фоне все остальные мужчины кажутся вырезанными из картона.