Черная любовь Шаха - стр. 10

Голова Камаля резко дергается вбок, на виске отчетливо пульсирует венка, а губы сжимаются в тонкую линию, свидетельствующую о ярости.

— Со мной так нельзя, — выдыхаю, глядя на него снизу вверх. — Больше — нельзя. Я уже не та двадцатилетняя девчонка, за которую некому вступиться. На моей шее больше нет ошейника. Я больше не твоя пленница, поэтому не смей применять ко мне силу…

Повернувшись ко мне, Камаль потирает щеку, а в его глазах беснуются самые настоящие черти, но самое интересное, что в моих глазах они тоже есть! Я уверена!

Я замахиваюсь снова с очевидным желанием — сделать ему больно и получить какое-никакое удовлетворение!

Но вместо этого получаю ответную вспышку боли, когда Камаль перехватывает мое запястье и до боли сжимает его в своих пальцах.

— Угомонись… — предупреждает он. — Пожалуйста.

— А ты — оставь меня в покое!

— Я бы оставил. Я пытался.

— Плохо пытался… — язвлю в ответ.

Я вкладываю в эти слова холод, хотя сама горю от ненависти и страха, поэтому когда Камаль делает шаг ко мне, я, выдернув руку, отступаю. До тех пор, пока спиной не упираюсь в его черный Кадиллак.

— Не подходи…

— Я тебя напугал? — уточняет он.

— Да!

— Извини, Ева. Этого больше не повторится, если ты будешь идти на контакт, а не сбегать.

— Я не хочу… идти ни на какой контакт!

— И все же нам придется поговорить, — повторяет Камаль спокойно. — Садись в машину.

— Это просьба или приказ? — я выгибаю бровь.

— Это… просьба.

Я бью его по груди в знак несогласия. Несогласия говорить после стольких лет!

— Я не хочу… говорить с тобой, — повторяю вновь и вновь. — У нас давно нет ничего общего!

— Кроме сына. У которого мое имя, — шелестит он. — И я хочу дать ему свою фамилию.

На моих глазах проступают слезы отчаяния.

Я понимаю, что нужно остановиться, когда глаза Камаля становятся совсем черными, и он открывает передо мной пассажирскую дверь.

— Сядешь сама или тебе помочь?

— Сама… — цежу озлобленно.

— Умница.

В салоне Кадиллака тепло и слегка пахнет табаком.

Камаль забирается следом, и щелчок автомобильной блокировки звучит как выстрел, отрезающий меня от мира и наполняя пространство салона густой тишиной.

Я дрожу. Не только от холода, но и от страха. Прячу ладони между бедер, словно пытаясь согреться изнутри.

На плечах — пиджак мужа. Он пока еще пахнет домом, сыном и безопасностью, но очень быстро пропитывается запахом другого мужчины из моего прошлого.

— Замерзла?

Я не отвечаю, и тогда Камаль тянется к панели и включает печку.

— Хочешь, дам тебе куртку? Она теплая, — его голос спокойный, но в нем есть внимание, которое проникает под кожу.

Я слегка качаю головой.

— Не нужно. У меня есть пиджак.

— Я заметил.

Пальцы Камаля сжимаются на руле. Костяшки белеют. Он молчит, а я смотрю на него краем глаза и вижу, как губы сжимаются в тугую линию, будто он глотает упрек.

— Ты изменилась, — произносит он спустя минуту.

— Прошло пять лет… — выдыхаю, устав от бесконечного напряжения в теле.

— Расскажи мне про сына.

Я разворачиваюсь к нему. Слишком резко, будто от удара.

— Ты хочешь его забрать? Поэтому приехал? — мой голос слегка дрожит. — Думаешь, я позволю тебе отнять у меня ребенка?

— Ева, я не собираюсь забирать у тебя сына. Я приехал не для этого.

— А для чего?

Его лицо все еще покрыто шрамами, губы поджаты, одна щека чуть-чуть напряжена — она так и не научилась снова улыбаться.