Черная кошка в темной комнате - стр. 19
– Бедная девочка.
– Бедная?!! Опомнись! Да мой банковский счет растет с каждым днем! Хорошо, что она не умеет считать и понимает в бухгалтерии столько же, сколько я в балете. А то она мигом бы смекнула, что я выделяю ей на карманные расходы гроши. Если сравнивать с моими доходами.
– Выходит, глупая жена дешевле обходится? – лукаво спросила Алла Сергеевна.
– Хоть какая-то польза от ее глупости. Но как же я устал! Сил моих больше нет!
– А развестись? – осторожно спрашивала Алла.
– Делиться? Никогда!
– Раз она так глупа, подсунь ей бумаги. Пусть подпишет отказ от своей доли в торговом центре. Я знаю, как он тебе дорог.
– Астролог не советует ей разводиться.
– Заплати астрологу. Пусть звезды предскажут развод.
– А ведь и верно! Какая же ты умная женщина, Аллочка!
Сила Игнатьевич тоже был умен, он знал, что она не даром хлопочет. Подтекст такой: вот видишь, как я заботлива и умна! К тому же разделяю твои интересы. Чем не жена? Что ж, когда женщина – друг и советчик, это неплохо. Но Алле-то сорок пять! Ее сын уже институт заканчивает! А Силе Игнатьевичу нужны свои дети.
– Эльза – дурочка, – вздыхал он. – Как только она выйдет из-под моего контроля, кто-нибудь ее непременно окрутит. И меня втянут в судебный процесс. На нее же так легко влиять.
– Что верно то верно, – поддакнула Алла Сергеевна.
– Сейчас я занят стройкой. Но как только развяжусь, всерьез подумаю о том, как от нее избавиться.
– Сила, я тебе сочувствую. Но скажи честно: как тебя угораздило на ней жениться?
– Спроси что-нибудь полегче! Правильно говорят: дуракам везет. А также дурам. Я думаю, временное помутнение рассудка вследствие невероятной жары. Лето в тот год было особенно жаркое. И волейбол. Красные шорты, синие наколенники… Ты бы видела, как она играет!
– Должны же у девочки быть хоть какие-то таланты. И ноги у нее выдающиеся.
– Это так. Если бы я ими еще пользовался! В том смысле, в общем…
– Я тебя поняла. А она… гм-м-м…. Нормальна? Не наблюдалась ли у невропатолога в раннем детстве?
– Допрашивал с пристрастием фрау Тлюстенхабль. Она утверждает, что Эльза хотя и училась неважно, – с презрением выделил Сила Игнатьевич, – но ходила в школу для нормальных детей.
– Бедный!..
Алла со значением погладила его по руке. И в этот момент вошла Эльза.
– Тату! Пойдем, я тебе что-то покажу!
Прожив вместе несколько лет, супруги, как правило, придумывают друг другу прозвища. Эльза звала Мамонова Тату. Не папик, не папа и не папочка. Тату. А он ее Вавой. Ему казалось, так лают собаки: вау, вау! Мысленно он называл жену «немецкой овчаркой», а вслух Вавой. Ну что это за имя: Эльза? Не по-христиански. Она, в свою очередь, не выносила его имя: Сила. Не раз возмущалась в присутствии многочисленных гостей:
– Ну разве можно называть так детей? Только идиот мог такое придумать! Жаль, что я не застала в живых своего свекра! Уж я бы ему сказала!
Сила Игнатьевич скрипел зубами. Дура набитая! Да ее убить мало за такие слова! Ведь она говорит о его отце!
Сейчас он ожидал сцену ревности – ведь Алла гладила его по руке. Но его жена, как и ее глупость, были непредсказуемы. Эльза потащила его в гостиную, где указала на колье одной дамы.
– Какая прелесть!
– Фальшивка, – тут же сказал Сила Игнатьевич, мигом определив бриллианты высокой чистоты и немалой стоимости.